1 В удушливый зной по дороге Оборванный мальчик идет; Изрезаны камнями ноги, Струится с лица его пот. В походке, в движеньях, во взоре Нет резвости детской следа; Сквозит в них тяжелое горе, Как в рубище ветхом нужда. Он в город ходил наниматься К богатым купцам в батраки; Да взять-то такого боятся: Тщедушный батрак не с руки. Один он… Свезли на кладбище Вчера его старую мать. С сумою под окнами пищу Приходится, видно, сбирать… 2 Карета шестеркой несется; За нею пустился он вслед, Но голос внутри раздается: «Вот я тебе дам, дармоед!» Сурово лакейские лица Взглянули при возгласе том, И жирный господский возница Стегнул попрошайку кнутом. И прочь отскочил он без крика, Лишь сладить не мог со слезой… И дальше пошел горемыка, Поникнув на грудь головой. Усталый и зноем томимый, Он в роще дубовой прилег И видит, с котомкою мимо Плетется седой старичок. «Здорово, парнишка! Откуда? Умаялся! Хворенький, знать!» — «Из города, дедушка. Худо Мне, больно». — «Не хлебца ли дать? Не много набрал я сегодня, Да надо тебя пожалеть. Мне с голоду милость господня Не даст, словно псу, околеть…» И с братом голодным, что было В котомке, он всё разделил; Собрав свои дряхлые силы, На ключ за водицей сходил. И горе пока позабыто, И дружно беседа идет… Голодного, видно, не сытый, А только голодный поймет!