Ему все мило было в ней: И смех ребяческий и ласки, Ее голубенькие глазки И пряди светлые кудрей. Мирился он с своей судьбой, Когда к плечу его, бывало, Ласкаясь, тихо припадала Она головкой молодой. Целуя чистое чело И гибкий стан обвив рукою, Он говорил: «На мир с тобою Смотрю я честно и светло. Ты дух мой слабый извлекла Из бездны страшного паденья; Звездою яркою спасенья Ты в небесах моих взошла. Отныне были б без тебя Мне дни мои невыносимы; Тоской безвыходной томимый, Сошел бы в землю я, любя!» На речи нежные она Могла ответить лишь слезами И не «клялася небесами» Навеки быть ему верна. Она, без клятв, без громких слов, Всю жизнь любить его умела; Она пошла за милым смело, Покинув свой родимый кров. Он был хорош. Лицо его Следы носило жизни бурной. Сначала света блеск мишурный Любил он более всего; Хоть, может быть, и не блистал Он там звездой первостепенной И обращался с ним надменно Иной сиятельный нахал. Но сердце женское не раз Умел пленить он речью страстной; И были все мужья согласны, Что он опасен, как Ловлас. В любви он видел жизни цель, Бросал, потом опять влюблялся; С одним соперником стрелялся И сослан был он за дуэль. Развратом, картами, вином Он услаждал тоску изгнанья И, небольшое состоянье Убив, остался голяком. Тогда-то он сошелся с ней; Его ума она сначала Боялась все — не понимала Его возвышенных речей. Как дикий цвет в полях, цвела Она, цены себе не зная; Ей странно было, как такая Степнячка нравиться могла; Да и кому еще притом? Ему, который там, в столице, Конечно, не с одною львицей Великосветской был знаком. Он победить в ней этот страх Старался нежностью покорной; Большую опытность, бесспорно. Имел в сердечных он делах. И говорил он так умно! А отличить в наш век, и сразу, От чувства искреннего фразу Сердцам наивным мудрено! И в Петербург с собой увез Ее он из глуши печальной; С ним в путь она пустилась дальный Без горьких жалоб и без слез. Он представлял друзьям своим Ее с торжествовавшим взором; Друзья все поздравляли хором Его с сокровищем таким. Как был доволен он и рад, Когда знакомые артисты, Бывало, этот облик чистый С головкой грезовской сравнят! Одна беда: своим трудом Обоим жить им приходилось; Она без устали трудилась, Сидела ночи за шитьем; А он… он места все искал, Но, получив ответ повсюду Один: «Иметь в виду вас буду»,- Пока, сложивши руки, ждал. Хоть он на связи прошлых лет Считать имел бы основанье, Но в этот раз ему вниманья Не оказал холодный свет. Уверен я, известно вам, Читатель мой, что очень трудно В столице нашей многолюдной Себя пристроить беднякам. Себе отказывать во всем Он не привык. Среди лишений, Грошевых счетов, огорчений Нередко желчь кипела в нем. Купить хотел бы он своей Подруге пышные наряды, Чтобы завистливые взгляды Привлечь, когда идет он с ней. Ему хотелось побывать В любимой опере, в балете; Порой хотелось даже в свете Блеснуть любезностью опять. Во сне он часто видел бал; Гремел оркестр, блистали свечи, И кто-то пламенные речи Ему под музыку шептал… Но что же делала она? Ей не мечтался говор бальный: Зажжет себе огарок сальный И шьет сидит, не зная сна, Чтоб только он доволен был, Клясть перестал судьбы нападки; Чтоб завтра свежие перчатки Себе к гулянью он купил. Она была так весела, Как бы нужды не знала гнета; Лишь красота, казалось, что-то Немного блекнуть начала. Но наконец — хвала судьбе — (Я отношу сей случай к чудным) Местечко с жалованьем скудным Нашел приятель наш себе. И стал он в должность каждый день Ходить и там строчить бумаги; Но ненадолго в нем отваги Хватило… не осилил лень! И, тяготясь своим трудом, Он стал твердить: «Нет, право, мочи Приказным быть чернорабочим, Каким-то упряжным волом. Не снился мне такой удел! Доволен будет им не каждый; Моя душа томится жаждой Иных, полезных миру дел!» Но если правду говорить, Он к делу годен был не слишком; И не таким, как он, умишкам Дела великие творить! И становились все тошней Ему служебные занятья; Все чаще сыпал он проклятья И на судьбу и на людей! И даже той он не щадил,- Когда, домой к себе, бывало, Придет сердитый и усталый,- Кому милее жизни был! Не раз бросал в лицо упрек Он ей в минуту озлобленья, Хотя потом просил прощенья И у ее валялся ног. То, чем душа была больна, У ней не изливалось в пенях; И по ночам лишь на коленях Молилась пламенно она. А он все думал об одном: «Когда ж мне счастье улыбнется? Иль в должность целый век придется Мне шляться по грязи пешком! Ужели буду поглощен Я весь чиновничества тиной, И в месяц двадцать два с полтиной Брать целый век я обречен!» Желанье благ пережитых В груди его все возрастало, И он, во что бы то ни стало, Поклялся вновь добиться их. Давно известно нам из книг, Что человеку с силой воли Возможно все. Так мудрено ли, Что цели скоро он достиг? Достиг… но не путем труда; Ведь по привычкам был он барин, А этот путь неблагодарен В отчизне нашей, господа! Он часто льстил себя мечтой, Что, говорить умея плавно, Он, верно б, был оратор славный Иль адвокат в стране иной. Увы! не то ему судил И бед и радостей виновник, Капризный рок. Один сановник Тогда в столице нашей жил. Хотя у старца голова Была сединами покрыта, Но называла волокитой Его стоустая молва. И точно от семьи тайком (Имел детей он и супругу) Завел он нежную подругу И ей купил в Коломне дом. Связь эта длилась много лет, И дочь была плодом их страсти, Хоть, признаюсь, темно отчасти, Кто произвел ее на свет. Ее любил он: исполнял Он дочки каждую затею И обещался дать за нею Довольно круглый капитал. Охота страшная была У ней отведать жизни брачной; Но, к сожалению, невзрачной Ее природа создала. Хотя подчас пускала в ход Она румяна и белила, Но женихов не находила, А ей уж шел двадцатый год. Она училась кой-чему, Но не могла прочесть без скуки Двух слов; не нравились науки Ее небойкому уму. Боялась мать, чтобы греха Какого с дочкой не случилось,- И к старцу с просьбой обратилась Скорей найти ей жениха. Примерным старец был отцом И, много времени не тратя, Искать усердно начал зятя В обширном ведомстве своем. И наш приятель там служил; Фигурой стройной, смелым взором, Изящным светским разговором Он тотчас старца поразил, И старец был ужасно рад, Что сей чиновник интересный Живет себе в каморке тесной, Что беден он и не женат. К себе он на дом звал его И там однажды, в кабинете, Открыл ему, что на примете Имел невесту для него; Что не красавица она, Но обладает состояньем, Притом с отличным воспитаньем, И будет добрая жена, Отвесил наш герой поклон, И с восхищенным старцем вместе На смотр к назначенной невесте Поехать согласился он. Невеста юная гостей Ждала с тоской нетерпеливой; Жених изящный и красивый Давно во сне являлся ей. Когда ж предстал ей наяву, Ее он просто озадачил; Ей стало жаль, что не назначил Он где-нибудь ей рандеву. Что не сошлись они тайком В саду, в аллее темной, длинной, А здесь, в гостиной этой, чинно Сидят, и даже не вдвоем… Сбылся ее заветный сон, Его мечты сбывались тоже; Так дожидаться им чего же? Вопрос о браке был решен. Но в душу страх ему проник: Как объяснить подруге прежней? А объясненье неизбежней Все становилось каждый миг. И этот страх преодотеть Не в силах будучи, из дому Он скрылся раз… Она к знакомой Пошла в тот вечер посидеть. Когда ж назад она пришла И, победив свою дремоту, Хотела взяться за работу,- Письмо на столике нашла. Рукой дрожащею печать Она в испуге надломила, Прочла… Слезы не проронила И тихо села на кровать… И просидела так она Вплоть до утра, храня молчанье, Как будто скорби изваянье, И недвижима, и бледна. Он ей поведал коротко, Что в нем уж нету прежней страсти, Что чувства все не в нашей власти И с сердцем сладить нелегко. Ну, словом, он сумел мотив Найти достаточный измене, И кончил нежно, в нотабене, Подруге помощь предложив. Но вот уж розовым лучом К ней утро в комнатку блеснуло: Она очнулась и взглянула Глазами мутными кругом. У ней, казалось, на лице Уж нет отчаянья и тени; Привстала… дверь толкнула в сени И очутилась на крыльце. Все спало. Даже в мелочной Лавчонке не было продажи, И не гремели экипажи Еще по пыльной мостовой. С крыльца сошла она и вот Куда-то улицей пустою Идет поспешною стопою, Не озираяся идет. Дома и церкви перед ней Громадно высились… но скоро Пошли лачуги да заборы, А там застава, даль полей… Минуя фабрик дымных ряд, Кладбища тесные могилы, Она идет, идет… и силы Ей изменить уже хотят. Ей темя жжет полдневный зной, Томят ее усталость, голод… А сердце словно тяжкий молот Стучит у ней в груди больной. Переступать она с трудом Могла — подкашивались ноги… И вдруг упала средь дороги, Как колос, срезанный серпом… Купцом проезжим найдена, Она в ближайший стан попалась; И при допросе оказалось, Что сумасшедшая она. А наш приятель получил Довольно выгодное место И с некрасивою невестой, Спустя неделю, в брак вступил. Я видел раз, как их несла В коляске модной серых пара,- И пожалел лишенных дара Свои обделывать дела!