Друзья, вы совершенно правы, Сойтися трудно вам со мной, Я чту отеческие нравы, Я патриот, друзья, квасной! На Русь взирая русским оком, А не насквозь ей чуждых приcм, Храню в сознании глубоком Я свой квасной патриотисм. Вы высшим преданы заботам, Меня, который не за вас, Квасным зовете патриотом, Пусть будет так и в добрый час! Хоть вам со мной стезя иная, Но лишь одно замечу я: Меня отсталым называя, Вы ошибаетесь, друзья! Нет, я не враг всего, что ново, Я также с веком шел вперед. Блюсти законов Годунова Квасной не хочет патриот. Конца семейного разрыва, Слиянья всех в один народ, Всего, что в жизни русской живо, Квасной хотел бы патриот. ________ Уж так и быть, признаюсь в этом, Я патриот, друзья, квасной: Моя душа летит приветом Навстречу вьюге снеговой. Люблю я тройку удалую И свист саней на всем бегу, Гремушки, кованую сбрую И золоченую дугу. Люблю тот край, где зимы долги, Но где весна так молода, Где вниз по матушке по Волге Идут бурлацкие суда. Люблю пустынные дубравы, Колоколов призывный гул И нашей песни величавой Тоску, свободу и разгул. Она, как Волга, отражает Родные степи и леса, Стесненья мелкого не знает, Длинна, как девичья коса. Как синий вал, звучит глубоко, Как белый лебедь, хороша, И с ней уносится далеко Моя славянская душа. Люблю Москву, наш гор[од] ц[арский], Люблю наш Киев, столь[ный] гр[ад], Кафта[н] . . . . . . боярский . . . . . . . . . Я, признаюсь, беды не вижу Ни от усов, ни от бород. Одно лишь зло я ненавижу,- Квасной, квасной я патриот! Идя вперед родной дорогой, Вперед идти жел[аю] всем, Служу цар[ю]. . . . . . . . . . . . . . Иным вы преданы заботам. Того, кто к родине влеком, Квасным зовете патриотом, Движенья всякого врагом. Нет, он не враг всего, что ново, Он вместе с веком шел вперед, Блюсти законов Годунова Квасной не хочет патриот. Нет, он успеха не поносит И, честью русской дорожа, O возвращении не просит Ни языков, ни правежа. Исполнен к подлости враждою, Не хочет царск[их] он шутов, Ни, нам завещанных ордою, Застенков, пыток и кнутов. В заблудш[ем] видя человека, Не хочет он теперь опять Казнить тюрьмой Максима Грека, Костры скуфьями раздувать. Но к братьям он горит любовью, Он полн к насилию вражды, Грустит о том, что русской кровью Жиреют немцы и жиды. Да, он грустит во дни невзгоды, Родному голосу внемля, Что на два разные народа Распалась русская земля. Конца семейного разрыва, Слиянья всех в один народ, Всего, что в жизни русской живо, Квасной хотел бы патриот.