1 Запламенел за дальним перелеском Янтарно-красным золотом закат. Кузнечики назойливые треском Кидали в нас. Вился дымок из хат. Садились мы, и — что-то, полный смысла, Ты вычислял, склонившись над пеньком. И — нить плелась. И — складывались числа. И — сумерки дышали холодком. Ты говорил: «Летящие монады В зонных волнах плещущих времен, — Не существуем мы; и мы — громады, Где в мире мир трепещущий зажжен. В нас — рой миров. Вокруг — миры роятся. Мы станем — мир. Над миром встанем мы. Безмерные вселенные глядятся В незрячих чувств бунтующие тьмы. Незрячих чувств поверженные боги, — Мы восстаем в чертоге мировом». И я молчал. И кто-то при дороге Из сумерок качался огоньком. Твои глаза и радостно, и нежно Из-под очков глядели на меня. И там, и там — над нивою безбережной — Лазурилась пучина бытия. И чуть светил за дальним перелеском Зеленоватым золотом закат: Кузнечики назойливые треском Кидали в нас. Стелился дым от хат. 2 Цветут цветы над тихою могилой. Сомкнулся тихо светлой жизни круг. Какою-то неодолимой силой Меня к тебе приковывает, друг! Всё из твоих отворенных оконец Гляжу я в сад… Одно, навек одно… И проливает солнечный червонец Мне пламенное на руку пятно. И веяньем проносится: «Мы — боги, Идущие сквозь рой миров, — туда, Где блещет солнце в яркие чертоги, Где — облака пурпурная гряда…»