Посвящается П. Н. Батюшкову 1 Мелькают прохожие, санки… Идет обыватель из лавки, весь бритый, старинной осанки… Должно быть, военный в отставке. Калошей стучит по панели, мальчишкам мигает со смехом, в своей необъятной шинели, отделанной выцветшим мехом. 2 Он всюду, где жизнь,— и намедни Я встретил его у обедни. По церкви ходил он с тарелкой… Деньгою позвякивал мелкой… Все знают: про замысел вражий он мастер рассказывать страсти… Дьячки с ним дружатся — и даже квартальные Пресненской части. В мясной ему всё без прибавки — Не то, что другим — отпускают… И с ним о войне рассуждают хозяева ситцевой лавки… Приходит, садится у окон с улыбкой, приветливо ясный… В огромный фулярово-красный сморкается громко платок он. «Китаец дерется с японцем… В газетах об этом писали… Ох, что не творится под солнцем. Недавно… купца обокрали…» 3 Холодная, зимняя вьюга. Безрадостно-темные дали. Ищу незнакомого друга, исполненный вечной печали… Вот яростно с крыши железной рукав серебристый взметнулся, как будто для жалобы слезной незримый в хаосе проснулся,— как будто далекие трубы… Оставленный всеми, как инок, стоит он средь бледных снежинок, подняв воротник своей шубы… 4 Как часто средь белой метели, детей провожая со смехом, бродил он в старинной шинели, отделанной выцветшим мехом…