В сирени тонет подмосковный вечер, Летят во тьму кометы поездов, И к лунным бликам тянутся навстречу Закинутые головы цветов. Над крышами, сгущая синеву, Торжественно горят тысячелетья… Раскинув крылья, утомленный ветер Планирует бесшумно на траву. Ты рядом. Подожди, не уходи! Ты и зима, и огненное лето! А вдруг уже не будет впереди Ни этих встреч, ни этого рассвета?! Прости, я знаю, чушь и ерунда! А впрочем, страхи и тебя терзают. Ведь если что-то дорого бывает, Везде и всюду чудится беда. Но коль сердец и рук не разомкнуть, Тогда долой все тучи и метели! Эх, нам сейчас с тобой бы где-нибудь, Обнявшись, прямо с палубы шагнуть На землю, не обжитую доселе! Но «шарик», к сожаленью, обитаем И вдаль и вширь по сушам и морям. Но мы — вдвоем и веры не теряем, Что все равно когда-нибудь слетаем К далеким и неведомым мирам. И вот однажды, счастьем озаренные, Мы выйдем на безвестный космодром, И будем там мы первыми влюбленными И первый факел радостно зажжем. Пошлем сигнал в далекое отечество И выпьем чашу в предрассветной мгле. Затем от нас начнется человечество, Как от Адама с Евой на Земле… Адам и Ева — жизнь наверняка: На сотни верст — ни споров, ни измены… Горят, пылают всполохи вселенной… Все это так и будет. А пока: В сирени тонет подмосковный вечер, Летят во тьму кометы поездов, И к лунным бликам тянутся навстречу Закинутые головы цветов. Пропел щегол над придорожной ивой, Струится с веток сумрак с тишиной… А на скамейке, тихий и счастливый, «Адам» целует «Еву» под луной.