Василию Федорову Пускай не качает она кораблей, Не режет плечом волну океана, Но есть первозданное что-то в ней, Что-то от Шишкина и Левитана. Течет она медленно век за веком, В холодных омутах глубока. И ни единого человека, Ни всплеска, ни удочки рыбака! В ажурной солнечной паутине Под шорох ветра в шум ветвей Течет, отливая небесной синью, Намытой жгутами тугих дождей. Так крепок и густ травяной настой, Что черпай хоть ложкой его столовой! Налим лупоглазый, почти пудовый, Жует колокольчики над водой… Березка пригнулась в густой траве. Жарко. Сейчас она искупается! Но платье застряло на голове, Бьется под ветром и не снимается. Над заводью вскинул рога сохатый И замер пружинисто и хитро, И только с морды его губатой Падает звонкое серебро. На дне неподвижно, как для парада, Уставясь носами в одну струю, Стоят голавли черноспинным рядом, Как кони в едином литом строю. Рябина, красуясь, грустит в тиши И в воду смотрится то и дело: Сережки рубиновые надела, Да кто ж их оценит в такой глуши?! Букашка летит не спеша на свет, И зяблик у речки пришел в волненье. Он клюнул букашкино отраженье И изумился: букашки нет! Удобно устроившись на суку, Кукушка ватагу грибов считает. Но, сбившись, мгновение отдыхает И снова упрямо: «Ку-ку, ку-ку!» А дунет к вечеру холодком — По глади речной пробегут барашки, Как по озябшей спине мурашки, И речка потянется перед сном. Послушает ласково и устало, Как перепел выкрикнет: «Спать пора!» — Расправит туманное одеяло И тихо укроется до утра. Россия степная, Россия озерная, С ковыльной бескрайнею стороной, Россия холмистая, мшистая, горная, Ты вся дорога мне! И все же бесспорно я Всех больше люблю тебя вот такой! Такой: с иван-чаем, с морошкой хрусткой В хмельном и смолистом твоем раю, С далекой задумчивой песней русской, С безвестной речушкой в лесном краю. И вечно с тобой я в любой напасти — И в солнечных брызгах, и в черной мгле, И нет мне уже без тебя ни счастья. Ни песни, ни радости на земле!