Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо? Не надо. Тревоги свои забудь. Мне ведь уже не шестнадцать, мама! Мне больше! И в этом, пожалуй, суть. Я знаю, уж так повелось на свете, И даже предчувствую твой ответ, Что дети всегда для матери дети, Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет И все же с годами былые средства Как-то меняться уже должны. И прежний надзор и контроль, как в детстве, Уже обидны и не нужны. Ведь есть же, ну, личное очень что-то! Когда ж заставляют: скажи да скажи! — То этим нередко помимо охоты Тебя вынуждают прибегнуть к лжи. Родная моя, не смотри устало! Любовь наша крепче еще теперь. Ну разве ты плохо меня воспитала? Верь мне, пожалуйста, очень верь! И в страхе пусть сердце твое не бьется, Ведь я по-глупому не влюблюсь, Не выйду навстречу кому придется, С дурной компанией не свяжусь. И не полезу куда-то в яму, Коль повстречаю в пути беду, Я тотчас приду за советом, мама, Сразу почувствую и приду. Когда-то же надо ведь быть смелее, А если порой поступлю не так, Ну что ж, значит буду потом умнее, И лучше синяк, чем стеклянный колпак. Дай твои руки расцеловать, Самые добрые в целом свете. Не надо, мама, меня ревновать, Дети, они же не вечно дети! И ты не сиди у окна упрямо, Готовя в душе за вопросом вопрос. Мне ведь уже не шестнадцать, мама. Пойми. И взгляни на меня всерьез. Прошу тебя: выбрось из сердца грусть, И пусть тревога тебя не точит. Не бойся, родная. Я скоро вернусь! Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!