Пекут блины. Стоит веселый чад. На масленицу — всюду разговенье! Сегодня на Руси, как говорят, Прощеное святое воскресенье! И тут, в весенне-радужном огне, Веселая, как утренняя тучка, Впорхнула вместо ангела ко мне Моя самостоятельная внучка. Хохочет заразительно и звонко, Способная всю землю обойти, Совсем еще зеленая девчонка И совершенно взрослая почти. Чуть покружившись ярким мотыльком, Уселась на диване и сказала: — Сегодня День прощенья. Значит, в нем Сплелись, быть может, лучшие начала. И вот, во имя этакого дня, Коль в чем-то провинилась, допускаю, Уж ты прости, пожалуйста, меня. — И, поцелуем сердце опьяня, Торжественно: — И я тебя прощаю! — С древнейших лет на свете говорят, Что тот, кто душам праведным подобен, Тот людям окружающим способен Прощать буквально все грехи подряд. — И, возбужденно вскакивая с места, Воскликнула: — Вот я тебя спрошу Не ради там какого-нибудь теста, А просто для души. Итак, прошу! Вот ты готов врагов своих простить? — Смотря каких… — сказал я осторожно. — Нет, ну с тобою просто невозможно! Давай иначе будем говорить: Ну мог бы ты простить, к примеру, ложь? — Ложь? — я сказал, — уж очень это скверно. Но если лгун раскаялся, ну что ж, И больше не солжет — прощу, наверно. — Ну, а любовь? Вот кто-то полюбил, Потом — конец! И чувства не осталось… Простил бы ты? — Пожалуй бы простил, Когда б она мне искренне призналась. — Ну, а теперь… Не будем говорить, Кто в мире злей, а кто добрей душою. Вопрос вот так стоит перед тобою: А смог бы ты предательство простить? — Какой ответ сейчас я должен дать? Вопрос мне задан ясно и солидно. Как просто тем, кто может все прощать! А я молчу… Мне нечего сказать… Нет, не бывать мне в праведниках, видно!