Осенний вечер спит в листве платана, Огни реклам мигают на бегу, А я в концертном зале Еревана В каком-то жарком, радостном тумане Кидаю душу — за строкой строку. И как же сердцу моему не биться, Когда, вдохнув как бы ветра веков, Я нынче здесь, в заоблачной столице Армении — земли моих отцов. А во втором ряду, я это знаю, Сидит в своей красивой седине Воспетая поэтом Шаганэ, Та самая… реальная… живая… И тут сегодня в зареве огней Вдруг все смешалось: даты, дали, сроки… И я решаюсь: я читаю строки, О нем стихи читаю и о ней. Я написал их двум красивым людям За всплеск души, за песню, за порыв И, ей сейчас все это посвятив, Волнуюсь и не знаю, что и будет?! В битком набитом зале тишина. Лишь чуть звенит за окнами цикада. И вот — обвал! Гудящая волна! И вот огнем душа опалена, И вот уж больше ничего не надо! Да, всюду, всюду чтут учителей! Но тут еще иные счет и мера, И вот букет, размером с клумбу сквера, Под шум и грохот я вручаю ей! А ей, наверно, видится сейчас Батумский берег, чаек трепетанье, Знакомый профиль в предвечерний час, Синь моря с васильковой синью глаз, Последнее далекое свиданье. Вот он стоит, простой, русоволосый, К тугому ветру обернув лицо. И вдруг, на палец накрутивши косу Смеется: «Обручальное кольцо!» Сказал: «Вернусь!» Но рощи облетели. Грустил над морем черноокий взгляд. Стихи, что красоту ее воспели, К ней стаей птиц весною прилетели, Но их хозяин не пришел назад. Нет, тут не хворь и не души остуда, И ничего бы он не позабыл! Да вот ушел в такой предел, откуда Еще никто назад не приходил… Шумит в концертном зале Еревана Прибой улыбок, возгласов и фраз. И, может быть, из дальнего тумана Он как живой ей видится сейчас… Что каждый штрих ей говорит и значит? Грохочет зал, в стекле дробится свет. А женщина стоит и тихо плачет, Прижав к лицу пылающий букет. И в этот миг, как дорогому другу, Не зная сам, впопад иль невпопад, Я за него, за вечную разлуку Его губами ей целую руку — «За все, в чем был и не был виноват».