Я окончил новые стихи, Только в сердце — никакого счастья. За какие новые грехи Буду взыскан я «верховной властью»? Вот она к машинке подойдет, Вынет лист. Потом, за словом слово, Трижды все внимательно прочтет И затем произнесет сурово: — Любопытно было бы узнать, Кто эта загадочная дама, Что тебя жестоко и упрямо Столько лет заставила страдать? — Нет, — скажу я, — что ты, дорогая! Не меня, героя моего. — Вот, вот, вот! Выходит, ничего Я уже в стихах не понимаю? Вон, смотри: в предутреннюю рань Героиня над письмом склонилась. Кто эта бессовестная дрянь? И к кому душою устремилась?! — Да пойми, что это же не я. Просто людям вздумалось влюбляться… — Я — не я и лошадь не моя? Полно! Хватит, друг мой, завираться! — И вздохнет загадочно и хмуро: — Весь сюжетец для отвода глаз! Я ж прекрасно знаю эту дуру, Слава богу, видела не раз! — Кто она? Откуда и какая? Я могу поклясться хоть венцом!.. — А такая, милый, а такая — С самым пренахальнейшим лицом! — Я вскипаю: — Спор наш, как для рынка! Ты же не больна и не пьяна! — Не пьяна. Но если я жена, То отнюдь не значит, что кретинка. — И вот так мы можем препираться Год, и два, и до последних дней. Что мне делать с лирикой моей?! И куда несчастному податься?! Может, вправду, как иную веру, Выбрать новый и спокойный путь И, забросив лирику, шагнуть В детскую поэзию, к примеру? Только кто мне все же поручится, Что жена, сощуря мудрый глаз, Не вздохнет: — Задумал притвориться? Я ведь знаю, кто эта лисица, И встречала дрянь эту не раз!