Она частенько людям говорит, Весьма многозначительно притом, Что хоть Иван Иваныч знаменит, Но ей, увы, он больше чем знаком… И за столом в какой-нибудь компании Она, рассказ придумывая свой, Его развязно называет Ваней, А то и просто Ванечкой порой. Туманно говорит о том, что он, Хоть и неловко выдавать его, В нее не то что по уши влюблен, Но что-то вроде около того… Его афиша в городе висит, А он сидел бы только с ней одною, И пусть он для кого-то знаменит, А для нее он кое-что иное… Легко течет обкатанный рассказ. В нем есть и страсть и вздохи до рассвета, Полунамеки и туманность фраз, Вот только правды, очевидно, нету. А ведь рассказ всего-то на момент, О том, как с ним однажды говорила, На вечер от месткома пригласила Да как-то услыхала комплимент. Пустяк, конечно. Облачко во мгле. Но, жаждою тщеславия влекомых, Небось не так их мало на земле, Вот этих самых «больше чем знакомых». Шумят, лукавят, рыскают по свету, И души их хвастливо-горячи: В одних «безумно влюблены» поэты, В других — артисты, в третьих — скрипачи! Неужто в этом высшая награда? И для чего такая чепуха? Угомонитесь, милые, не надо! И не берите на душу греха!