На ниве, зыблемый погодой, Колосок, Увидя за стеклом в теплице И в неге, и в добре взлелеянный цветок, Меж тем, как он и мошек веренице, И бурям, и жарам, и холоду открыт, Хозяину с досадой говорит: «За что? вы, люди, так всегда несправедливы, Что кто умеет ваш утешить вкус иль глаз, Тому ни в чем отказа нет у вас; А кто полезен вам, к тому вы нерадивы? Не главный ли доход твой с нивы: А посмотри, в какой небрежности она! С тех пор, как бросил ты здесь в землю семена, Укрыл ли под стеклом когда нас от ненастья? Велел ли нас полоть иль согревать И приходил ли нас в засуху поливать? Нет: мы совсем расти оставлены на счастье Тогда, как у тебя цветы,— Которыми ни сыт, ни богатеешь ты, Не так, как мы, закинуты здесь в поле,— За стеклами растут в приюте, в неге, в холе Что? если бы о нас ты столько клал забот? Ведь в будущий бы год Ты собрал бы сам-сот, И с хлебом караван отправил бы в столицу. Подумай, выстрой-ка пошире нам теплицу»,— «Мой друг», хозяин отвечал: «Я вижу, ты моих трудов не примечал. Поверь, что главные мои о вас заботы. Когда б ты знал, какой мне стоило работы Расчистить лес, удобрить землю вам: И не было конца моим трудам. Но толковать теперь ни время, ни охоты, Ни пользы нет. Дождя ж и ветру ты проси себе у неба; А если б умный твой исполнил я совет, То был бы без цветов и был бы я без хлеба». Так часто добрый селянин, Простой солдат иль гражданин, Кой с кем свое сличая состоянье, Приходят иногда в роптанье. Им можно то ж почти сказать и в оправданье