В прихожей на полу, В углу, Пустой мешок валялся. У самых низких слуг Он на обтирку ног нередко помыкался; Как вдруг Мешок наш в честь попался И весь червонцами набит, В окованном ларце в сохранности лежит. Хозяин сам его лелеет, И бережет Мешок он так, Что на него никак Ни ветер не пахнет, ни муха сесть не смеет; А сверх того с Мешком Весь город стал знаком. Приятель ли к хозяину приходит: Охотно о Мешке речь ласкову заводит; А ежели Мешок открыт, То всякий на него умильно так глядит; Когда же кто к нему подсядет, То верно уж его потреплет иль погладит. Увидя, что у всех он стал в такой чести, Мешок завеличался, Заумничал, зазнался, Мешок заговорил и начал вздор нести; О всем и рядит он и судит: И то не так, И тот дурак, И из того-то худо будет. Все только слушают его, разинув рот; Хоть он такую дичь несет, Что уши вянут: Но у людей, к несчастью, тот порок, Что им с червонцами Мешок Что ни скажи, всему дивиться станут. Но долго ль был Мешок в чести и слыл с умом, И долго ли его ласкали? Пока все из него червонцы потаскали; А там он выброшен, и слуху нет о нем. Мы басней никого обидеть не хотели: Но сколько есть таких Мешков Между откупщиков, Которы некогда в подносчиках сидели; Иль между игроков, Которы у себя за редкость рубль видали, А ныне, пополам с грехом, богаты стали; С которыми теперь и графы и князья — Друзья; Которые теперь с вельможей, У коего они не смели сесть в прихожей, Играют запросто в бостон? Велико дело — миллион! Однако же, друзья, вы столько не гордитесь! Сказать ли правду вам тишком? Не дай бог, если разоритесь: И с вами точно так поступят, как с Мешком.