Стихотворений
Лет жизни
Ты соха, наша матушка, Ты, соха ли, наша матушка,
Живи как отшельник, Гуляй или плачь —
Все благо и прекрасно на земле, Когда живет в своем определенье;
Вечер ясен и тих; Спят в тумане поля;
Незаменимая, бесценная утрата! И вера в будущность, и радости труда,
Как часто я с глубокой думой Вокруг могил один брожу
Лысый, с белой бородою, Дедушка сидит.
Перестань, милый друг, свое сердце пугать. Что нам завтра сулит — мудрено угадать.
Тихо ночь ложится На вершины гор,
О, ум мой холодный! Зачем., уклоняясь
В темной чаще замолк соловей, Прокатилась звезда в синеве;
Наскучив роскошью блистательных забав, Забыв высокие стремленья
Я знаю час невыразимой муки, Когда один, в сомнении немом,
Привет мой вам, угрюмый мрак ночей И тишина безжизненных полей,
Детство веселое, детские грезы… Только вас вспомнишь — улыбка и слезы…
Затеплились звезды одна за другою Над темного далью лугов;
О грозная вечность, Безмолвная вечность!
Ковыль, моя травушка, ковыль бесприютная, Росла ты nog бурями, от вноя повысохла,
Жизнь к развязке печально идет, Сердце счастья и радостей просит,
Обличитель чужого разврата, Проповедник святой чистоты,
У кого нет думы И забот-кручины,
Посвящается кн. Е. П. Долгорукой
«Не пора ль, Пантелей, постыдиться людей И опять за работу приняться!
Да не смущается сердце ваше, веруйте в бога…
Глубина небес синеет, Светит яркая луна.
Суровый холод жизни строгой Спокойно я переношу
Когда Невы, окованной гранитом, Алмазный блеск я вижу в час ночной
Уж и есть за что, Русь могучая,
Прохладно. Все окна открыты. В душистый и сумрачный сад.
Над светлым озером пурпуровой зари Вечерний пламень потухает.
Измученный жизнью суровой, Не раз я себе находил
Светит месяц в окна… Петухи пропели;
Кипит вода, ревет ручьем, На мельнице и стук и гром,
Во храмы, братьи! на колени! Восстал наш бог, и грянул гром!
Есть горе тайное: оно Вниманья чуждого боится
В глубокой мгле холодного забвенья Теряются народов поколенья,
Покой мне нужен. Грудь болит, Озлоблен ум, и ноет тело.
Что не туча темная По небу плывет —
In meiner Brust da sitzt ein Weh, Das will die Brust zersprengea,
Посвящается Н. И. Второву Над твоей могилкой
От темного леса далеко, На почве бесплодно-сухой,
Без конца поля Развернулися,
В глуши на почве раскаленной Береза старая стоит;
Вот и осень пришла. Убран хлеб золотой, Все гумно у соседа завалено…
За прялкою баба в поняве сидит; Ребенок больной в колыбели лежит;
Бывают светлые мгновенья: Мир ясный душу осенит;
Ты взойди, взойди, Заря ясная,
Жизнь раскинулась вольною степью… Поезжай, да гляди — не плошай!
В худой час, не спросясь, Как полуночный вор,
Как мне легко, как счастлив я в тот миг, Когда, мой друг, речам твоим внимаю
Ни тучки, ни ветра, и поле молчит. Горячее солнце и жжет и палит,
Приличий тягостные цепи И праздность долгих вечеров
Погуляла вода По зеленым лугам, —
Где вы, слуги добра? Выходите вперед,
Давно уж не вижу я солнца и неба, Не знаю, как мир и живет и цветет,
Полночь. Темно в горенке. Тишина кругом,
Да здравствует донцов воинственное племя, Да здравствует и млад и стар!
И, прешед мало,* паде на лице своем, моляся и глаголя: отче мой,
Рассыпались звезды, дрожат и горят; За пашнями диво творится:
Из библиотеки старинной Вам том разрозненный дарю;
1 Нужда, нужда! Всё старые избенки,
Молвы язвительной и дерзкой Внимая ложный приговор,
Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака. Белый пар по лугам расстилается.
О, сколько раз я проклинал Позор слепого заблужденья
При заре по воде — и румянец и тень, В чаще песня да свист раздается;
Раскинулось поле волнистою тканью И с небом слилось темно-синею гранью,
С глубокою думой Гляжу я на небо,
С кем теперь мне сидеть В опустелом дому?
Ах, у радости быстрые крылья, Золотые да яркие перья!
Ох, много, мои матушки, И слез я пролила,
Помню я вечер весенний, Розовый блеск облаков;
Впряжен в телегу конь косматый, Откормлен на диво овсом,
Вырыта заступом яма глубокая. Жизнь невеселая, жизнь одинокая,
Ехал из ярмарки ухарь-купец, Ухарь-купец, удалой молодец.
Невидимой цепью Жизнь связана тесно
Когда, мой друг, в часы одушевленья Далеких лет прекрасное значенье
В зеркало влаги холодной Месяц спокойно глядит
Когда потухший день сменяет вечер сонный, Я оставляю мой приют уединенный
Я рад молчать о горе старом, Мне к черным дням не привыкать;
Людскую скорбь, вопросы века — Я знаю всё… Как друг и брат,
Брожу ли я вдоль улиц шумных, Сижу ль один в моем угле —
Бегут часы, недели и года, И молодость, как легкий сон, проходит.
С младенчества дикарь печальный, Больной, с изношенным лицом,
С суровой долею я рано подружился: Не знал веселых дней, веселых игр не знал,
Послушный вашему желанью, Беру перо, сажусь писать:
И дик и невесел наш север холодный, Но ты сохранила вполне
Худа, ветха избушка И, как тюрьма, тесна;
Как голубь, кротка и нежна, Как лань молодая, пуглива,
Не пой о счастии, певец, не утешай Себя забавою ничтожной;
Эх, приятель, и ты, видно, горе видал, Коли плачешь от песни веселой!
Шуми, шуми, зеленый лес! Знаком мне шум твой величавый,
Я помню счастливые годы, Когда беспечно и шутя
Помнишь? — с алыми краями Тучки в озере играли;
Мне, видно, нет другой дороги — Одна лежит… иди вперед,
Дождь и холод — нет погоды! Выйти некуда — хоть брось!
«Дедушка, дедушка! Вот я чудес-то когда насмотрелся! Песней наслушался всяких!., и вспомню, так сердце
Уж и как же ты, Моя жизнь, прошла,.
В глубине бездонной, Полны чудных сил,
Удружил ты мне, сват, молодою женой! Стала жизнь мне и радость не в радость:
Звезды сыплются. Ткань облаков Серебрится при лунных лучах;
Медленно движется время,- Веруй, надейся и жди…
Меж ульев, к леску примыкая густому, Под тению гибких берез и ракит,
Пред образом лампадка догорает, Кидая тень на потолок…
Не отравляй минут успокоенья Болезненным предчувствием утрат:
Средь жизни пошлой, грустной и бесплодной Одну тебя я всей душой любил,
Замерли грома раскаты. Дождем окропленное поле После грозы озарилось улыбкой румяного солнца.
Парчой покрытая гробница, Над нею пышный балдахин,
И дождь и ветер. Ночь темна. В уснувшем доме тишина.
Подула непогодушка с родной моей сторонушки, — Пришла от милой грамотка, слезами вся облитая;
Что счастье? — бред воображенья, Любовь — лишь чувственности дань;
Mein Freund1, от тоски изнываю, Не вижу покойного дня;
О боже! дай мне воли силу, Ума сомненье умертви,—
Живая речь, живые звуки, Зачем вам чужды плоть и кровь?
Опять призыв к войне! Еще на Русь святую Две тучи новые грозу свою несут
На тебя, на твои только силы, Молодежь, вся надежда теперь.
Помоги ты мне, Сила юная,
Здравствуй, гостья-зима! Просим милости к нам
Давно ль повеселел мой уголок печальный, Давно ль я меж друзей сидел,
Полно, степь моя, спать беспробудно: Зимы-матушки царство прошло,
И вечерней и ранней порою Много старцев, и вдов, и сирот
Не знаешь ты тоски желаний, Прекрасен мир твоей весны,
Крестом высоким осененный, Вдали от сел и городов,
Ну, кажись, я готов: Вот мой кафтанишко,
Густой травой поросшая могила, Зачем к тебе неведомая сила
В чистом поле тень шагает, Песня из лесу несётся,
«Ты хоть плачь, хоть не плачь — быть по-моему!
(После выздоровления) Привет тебе, знакомец мой кудрявый!
На лицо твое солнечный свет упадал, Ты со взором поникшим стояла;
Зашумела, разгулялась В поле непогода;
Ни кола, ни двора, Зипун — весь пожиток…
Взгляни: небесный свод безоблачен над нами, И безмятежно угасает день,
(Степь) Пусть снова дни мои мне горе принесут,.
На какую ж вину и беду Я состарился рано без старости,
Поднялась, шумит Непогодушка,
Солнце за день нагулялося, За кудрявый лес спускается;
Век жить — увидишь и худо порою. Жаль, что вот темно, а то из окна
Что это за утро! Серебряный иней На зелени луга лежит;
Село замолчало; безлюдны дороги; Недвижно бор темный стоит;
Еще один потухший день Я равнодушно провожаю
Воздадим хвалу Русской земле. (Сказание о Мамаевом побоище)
Ночь и непогодь. Избушка Плохо топлена.
Ах, прости, святой угодник! Захватила злоба дух:
Однообразно и печально Шли годы детства моего:
Смеркает день. В бору темнеет. Пожар зари над ним краснеет.
О, пой еще! Безумной муки Я снова жажду до конца!
Ясно утро. Тихо веет Теплый ветерок;
Доля бесталанная, Что жена сварливая,
Прощайте, темные дремучие леса, С необозримыми степями,
Ты умрешь на больничной подушке, Кое-как похоронят тебя,
Сохнет старик от печали, Ночи не спит напролет:
Посвящается Н. В. Кукольнику Дай взгляну веселей:
Опять знакомые виденья! Опять, под детский смех и шум,
На яблоне грустно кукушка кукует, На камне мужик одиноко горюет;
Первый гром прогремел. Яркий блеск в синеве!
Новой жизни заря — И тепло и светло;
Парень-извозчик в дороге продрог, Крепко продрог, тяжело занемог.
Теперь мы вышли на дорогу, Дорога — просто благодать!
Да, сударь мой, нередко вот бывает! Отец на стол, а детки за дележ,
Бывают минуты, — тоскою убитый, На ложе до утра без сна я сижу,
Кое изобилие человеку во всем труде его, им же трудится под солн-
Не повторяй холодной укоризны: Не суждено тебе меня любить.
Ах ты, бедность горемычная, Дома в горе терпеливая,
В синем небе плывут над полями Облака с золотыми краями;
Недвижимый мрамор в пустыне глухой Лежал одиноко, обросший травой;
Как волны грозные, встают сыны Востока, Народный фанатизм муллами подожжен,
Тает забота, как свечка, Век от тоски пропадает;
Когда один, в минуты размышленья, С природой я беседую в тиши,—
«Зачем это ты, матушка, Кручинишься всегда
Как безыменная могила Давно забытого жильца,
Молись, дитя: сомненья камень Твоей груди не тяготит;
Постыдно гибнет наше время!.. Наследство дедов и отцов,
Жгуч мороз трескучий, На дворе темно;
Отдыхай, старик, Думу думая;
Была пора невинности счастливой, Когда свой ум тревожный и пытливый
Бедная молодость, дни невеселые, Дни невеселые, сердцу тяжелые!
Над полями вечерняя зорька горит, Алой краскою рожь покрывает,
Когда закат прощальными лучами Спокойных вод озолотит стекло,
Словно безлюдный, спокоен весь город. Солнце чуть видно сквозь сеть облаков,
Ох, водкой зашибаюся… Что делать! не таюсь…
Удар за ударом, Полуночный гром,
Много листьев красовалося На черемухе весной
Не спится мне. Окно отворено, Давно горят небесные светила,
Спокойно небо голубое; Одно в бездонной глубине
Возверзи печаль твою на господа и той тя препитает.
Уж не я ли тебя, милая, упрашивал, Честью, ласкою, как друга, уговаривал:
(Отрывок ив поэмы «Городской голова») Уж кони у крыльца стояли.
Есть сторона, где всё благоухает; Где ночь, как день безоблачный, сияет
Ярко звезд мерцанье В синеве небес;
Пошутила я — и другу слово молвила: «Не ходи ты темной ночью в наш зелёный сад:
Как другу милому, единственному другу, Мой скромный труд тебе я посвятил.
Присутствие непостижимой силы Таинственно скрывается во всем:
Под большим шатром Голубых небес —
Позвольте-ко… Сысой… Сысой… Не вспомню вот отечества…
Не осталося Мне от батюшки
Ноет сердце мое от забот и кручин… Уж и где ж вы, друзья? Отзовись хоть один!
Ах! Признаюся, воля Ваша, Мне надоела эта «Чаша»,
Помню я: бывало, няня, Долго сидя за чулком,
Тучи идут разноцветной грядою по синему небу. Воздух прозрачен и чист. От лучей заходящего солнца
День и ночь с тобой жду встречи, Встречусь — голову теряю;
Пали на долю мне песни унылые, Песни печальные, песни постылые,
Втихомолку гостьей дожданной, Гостьей нежданной да неаваяай
Душный воздух, дым лучины, Под ногами сор,
Не смейся, родимый кормилец! Кори ты меня не кори —
Тяжкий крест несем мы, братья, Мысль убита, рот зажат,
Подле реки одиноко стою я под тенью ракиты, Свет ослепительный солнца скользит по широким
В глубоком ущелье, меж каменных плит, Серебряный ключ одиноко звучит;
Отвяжися, тоска, Пылью поразвейся!
В небе радуга сияет, Розы дождиком омыты,
Как у нас по селу Путь-дорога лежит,
Сибирь!.. Напишешь это слово — И вдруг свободная мечта
Не вини одинокую долю, О судьбе по ночам не гадай,
На западе солнце пылает, Багряное море горит;
Не говори, что жизнь ничтожна. Нет, после бурь и непогод{
Прекрасны молодые годы, Когда, не ведая утрат,
Падет презренное тиранство, И цепи с пахарей спадут,
Весело сияет Месяц над селом;
Не широк мой двор Разгороженный,
Степь широкая, Степь безлюдная,
Далёко, далёко раскинулось поле, Покрытое снегом, что белым ковром,
Я вас не смею раздражать И повинуюсь молчаливо,
Поутру вчера дождь В стёкла окон стучал,
Мужичка-бедняка Господь бог наградил:
(Болесть) «Сходи-ка, старуха, невестку проведать,
Нет, ты фигляр, а не певец, Когда за личные страданья
На языке чужом я начал объясняться, Устав от русской чепухи:
Не плачь, мой друг! Есть много муки И без того в моей груди;
Чуть сошлись мы — друг друга узнали. Ваши речи мне в душу запали,
