Стихотворений
Лет жизни
Давно ль повеселел мой уголок печальный, Давно ль я меж друзей сидел,
Не знаешь ты тоски желаний, Прекрасен мир твоей весны,
Не повторяй холодной укоризны: Не суждено тебе меня любить.
Сохнет старик от печали, Ночи не спит напролет:
На яблоне грустно кукушка кукует, На камне мужик одиноко горюет;
Замерли грома раскаты. Дождем окропленное поле После грозы озарилось улыбкой румяного солнца.
Ноет сердце мое от забот и кручин… Уж и где ж вы, друзья? Отзовись хоть один!
Как голубь, кротка и нежна, Как лань молодая, пуглива,
Есть горе тайное: оно Вниманья чуждого боится
На тебя, на твои только силы, Молодежь, вся надежда теперь.
Ясно утро. Тихо веет Теплый ветерок;
На западе солнце пылает, Багряное море горит;
Покой мне нужен. Грудь болит, Озлоблен ум, и ноет тело.
Как у нас по селу Путь-дорога лежит,
Здравствуй, гостья-зима! Просим милости к нам
Уж не я ли тебя, милая, упрашивал, Честью, ласкою, как друга, уговаривал:
Душный воздух, дым лучины, Под ногами сор,
Словно безлюдный, спокоен весь город. Солнце чуть видно сквозь сеть облаков,
О, сколько раз я проклинал Позор слепого заблужденья
Помоги ты мне, Сила юная,
В темной чаще замолк соловей, Прокатилась звезда в синеве;
Опять призыв к войне! Еще на Русь святую Две тучи новые грозу свою несут
Опять знакомые виденья! Опять, под детский смех и шум,
И дождь и ветер. Ночь темна. В уснувшем доме тишина.
О, ум мой холодный! Зачем., уклоняясь
Ты взойди, взойди, Заря ясная,
Из библиотеки старинной Вам том разрозненный дарю;
Однообразно и печально Шли годы детства моего:
Живи как отшельник, Гуляй или плачь —
Прекрасны молодые годы, Когда, не ведая утрат,
Удар за ударом, Полуночный гром,
Не спится мне. Окно отворено, Давно горят небесные светила,
Доля бесталанная, Что жена сварливая,
В синем небе плывут над полями Облака с золотыми краями;
Над светлым озером пурпуровой зари Вечерний пламень потухает.
Пред образом лампадка догорает, Кидая тень на потолок…
С младенчества дикарь печальный, Больной, с изношенным лицом,
Ковыль, моя травушка, ковыль бесприютная, Росла ты nog бурями, от вноя повысохла,
Приличий тягостные цепи И праздность долгих вечеров
Ты соха, наша матушка, Ты, соха ли, наша матушка,
Пали на долю мне песни унылые, Песни печальные, песни постылые,
Звезды сыплются. Ткань облаков Серебрится при лунных лучах;
Прощайте, темные дремучие леса, С необозримыми степями,
Дождь и холод — нет погоды! Выйти некуда — хоть брось!
В глуши на почве раскаленной Береза старая стоит;
Недвижимый мрамор в пустыне глухой Лежал одиноко, обросший травой;
Эх, приятель, и ты, видно, горе видал, Коли плачешь от песни веселой!
Полно, степь моя, спать беспробудно: Зимы-матушки царство прошло,
Брожу ли я вдоль улиц шумных, Сижу ль один в моем угле —
Да не смущается сердце ваше, веруйте в бога…
Как волны грозные, встают сыны Востока, Народный фанатизм муллами подожжен,
И дик и невесел наш север холодный, Но ты сохранила вполне
Когда, мой друг, в часы одушевленья Далеких лет прекрасное значенье
Меж ульев, к леску примыкая густому, Под тению гибких берез и ракит,
В небе радуга сияет, Розы дождиком омыты,
У кого нет думы И забот-кручины,
«Зачем это ты, матушка, Кручинишься всегда
Спокойно небо голубое; Одно в бездонной глубине
Степь широкая, Степь безлюдная,
Село замолчало; безлюдны дороги; Недвижно бор темный стоит;
Падет презренное тиранство, И цепи с пахарей спадут,
1 Нужда, нужда! Всё старые избенки,
Сибирь!.. Напишешь это слово — И вдруг свободная мечта
Глубина небес синеет, Светит яркая луна.
Не смейся, родимый кормилец! Кори ты меня не кори —
В глубокой мгле холодного забвенья Теряются народов поколенья,
Не плачь, мой друг! Есть много муки И без того в моей груди;
Помню я вечер весенний, Розовый блеск облаков;
Тяжкий крест несем мы, братья, Мысль убита, рот зажат,
Бегут часы, недели и года, И молодость, как легкий сон, проходит.
Я вас не смею раздражать И повинуюсь молчаливо,
(После выздоровления) Привет тебе, знакомец мой кудрявый!
Густой травой поросшая могила, Зачем к тебе неведомая сила
Рассыпались звезды, дрожат и горят; За пашнями диво творится:
Живая речь, живые звуки, Зачем вам чужды плоть и кровь?
Что счастье? — бред воображенья, Любовь — лишь чувственности дань;
Ехал из ярмарки ухарь-купец, Ухарь-купец, удалой молодец.
Ярко звезд мерцанье В синеве небес;
Давно уж не вижу я солнца и неба, Не знаю, как мир и живет и цветет,
Средь жизни пошлой, грустной и бесплодной Одну тебя я всей душой любил,
Молись, дитя: сомненья камень Твоей груди не тяготит;
Была пора невинности счастливой, Когда свой ум тревожный и пытливый
В глубоком ущелье, меж каменных плит, Серебряный ключ одиноко звучит;
Да, сударь мой, нередко вот бывает! Отец на стол, а детки за дележ,
Парчой покрытая гробница, Над нею пышный балдахин,
Как часто я с глубокой думой Вокруг могил один брожу
Помню я: бывало, няня, Долго сидя за чулком,
Парень-извозчик в дороге продрог, Крепко продрог, тяжело занемог.
Не вини одинокую долю, О судьбе по ночам не гадай,
Как мне легко, как счастлив я в тот миг, Когда, мой друг, речам твоим внимаю
Век жить — увидишь и худо порою. Жаль, что вот темно, а то из окна
И, прешед мало,* паде на лице своем, моляся и глаголя: отче мой,
Отдыхай, старик, Думу думая;
Полночь. Темно в горенке. Тишина кругом,
И вечерней и ранней порою Много старцев, и вдов, и сирот
Когда один, в минуты размышленья, С природой я беседую в тиши,—
Да здравствует донцов воинственное племя, Да здравствует и млад и стар!
Далёко, далёко раскинулось поле, Покрытое снегом, что белым ковром,
«Дедушка, дедушка! Вот я чудес-то когда насмотрелся! Песней наслушался всяких!., и вспомню, так сердце
Впряжен в телегу конь косматый, Откормлен на диво овсом,
На лицо твое солнечный свет упадал, Ты со взором поникшим стояла;
Ах, у радости быстрые крылья, Золотые да яркие перья!
Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака. Белый пар по лугам расстилается.
На какую ж вину и беду Я состарился рано без старости,
Не отравляй минут успокоенья Болезненным предчувствием утрат:
В худой час, не спросясь, Как полуночный вор,
Первый гром прогремел. Яркий блеск в синеве!
Молвы язвительной и дерзкой Внимая ложный приговор,
Ночь и непогодь. Избушка Плохо топлена.
Я помню счастливые годы, Когда беспечно и шутя
Послушный вашему желанью, Беру перо, сажусь писать:
Не осталося Мне от батюшки
Затеплились звезды одна за другою Над темного далью лугов;
Не широк мой двор Разгороженный,
Еще один потухший день Я равнодушно провожаю
О, пой еще! Безумной муки Я снова жажду до конца!
Посвящается Н. В. Кукольнику Дай взгляну веселей:
При заре по воде — и румянец и тень, В чаще песня да свист раздается;
Лысый, с белой бородою, Дедушка сидит.
Не говори, что жизнь ничтожна. Нет, после бурь и непогод{
Как другу милому, единственному другу, Мой скромный труд тебе я посвятил.
Позвольте-ко… Сысой… Сысой… Не вспомню вот отечества…
В зеркало влаги холодной Месяц спокойно глядит
Возверзи печаль твою на господа и той тя препитает.
Я рад молчать о горе старом, Мне к черным дням не привыкать;
Не пой о счастии, певец, не утешай Себя забавою ничтожной;
Тучи идут разноцветной грядою по синему небу. Воздух прозрачен и чист. От лучей заходящего солнца
Mein Freund1, от тоски изнываю, Не вижу покойного дня;
Тает забота, как свечка, Век от тоски пропадает;
Жгуч мороз трескучий, На дворе темно;
Детство веселое, детские грезы… Только вас вспомнишь — улыбка и слезы…
С кем теперь мне сидеть В опустелом дому?
Кипит вода, ревет ручьем, На мельнице и стук и гром,
Шуми, шуми, зеленый лес! Знаком мне шум твой величавый,
Присутствие непостижимой силы Таинственно скрывается во всем:
Медленно движется время,- Веруй, надейся и жди…
Людскую скорбь, вопросы века — Я знаю всё… Как друг и брат,
День и ночь с тобой жду встречи, Встречусь — голову теряю;
Перестань, милый друг, свое сердце пугать. Что нам завтра сулит — мудрено угадать.
Смеркает день. В бору темнеет. Пожар зари над ним краснеет.
Кое изобилие человеку во всем труде его, им же трудится под солн-
Суровый холод жизни строгой Спокойно я переношу
Жизнь раскинулась вольною степью… Поезжай, да гляди — не плошай!
В глубине бездонной, Полны чудных сил,
Ох, водкой зашибаюся… Что делать! не таюсь…
Вечер ясен и тих; Спят в тумане поля;
Что не туча темная По небу плывет —
Во храмы, братьи! на колени! Восстал наш бог, и грянул гром!
In meiner Brust da sitzt ein Weh, Das will die Brust zersprengea,
Я знаю час невыразимой муки, Когда один, в сомнении немом,
Помнишь? — с алыми краями Тучки в озере играли;
Незаменимая, бесценная утрата! И вера в будущность, и радости труда,
(Степь) Пусть снова дни мои мне горе принесут,.
Посвящается Н. И. Второву Над твоей могилкой
Взгляни: небесный свод безоблачен над нами, И безмятежно угасает день,
Бывают светлые мгновенья: Мир ясный душу осенит;
Мне, видно, нет другой дороги — Одна лежит… иди вперед,
Жизнь к развязке печально идет, Сердце счастья и радостей просит,
(Отрывок ив поэмы «Городской голова») Уж кони у крыльца стояли.
Подула непогодушка с родной моей сторонушки, — Пришла от милой грамотка, слезами вся облитая;
Ни тучки, ни ветра, и поле молчит. Горячее солнце и жжет и палит,
Наскучив роскошью блистательных забав, Забыв высокие стремленья
Ах! Признаюся, воля Ваша, Мне надоела эта «Чаша»,
Вырыта заступом яма глубокая. Жизнь невеселая, жизнь одинокая,
Что это за утро! Серебряный иней На зелени луга лежит;
Есть сторона, где всё благоухает; Где ночь, как день безоблачный, сияет
Зашумела, разгулялась В поле непогода;
Крестом высоким осененный, Вдали от сел и городов,
Теперь мы вышли на дорогу, Дорога — просто благодать!
За прялкою баба в поняве сидит; Ребенок больной в колыбели лежит;
Мужичка-бедняка Господь бог наградил:
Уж и как же ты, Моя жизнь, прошла,.
Когда потухший день сменяет вечер сонный, Я оставляю мой приют уединенный
Привет мой вам, угрюмый мрак ночей И тишина безжизненных полей,
Пошутила я — и другу слово молвила: «Не ходи ты темной ночью в наш зелёный сад:
«Не пора ль, Пантелей, постыдиться людей И опять за работу приняться!
О грозная вечность, Безмолвная вечность!
Обличитель чужого разврата, Проповедник святой чистоты,
От темного леса далеко, На почве бесплодно-сухой,
Светит месяц в окна… Петухи пропели;
Втихомолку гостьей дожданной, Гостьей нежданной да неаваяай
Уж и есть за что, Русь могучая,
Раскинулось поле волнистою тканью И с небом слилось темно-синею гранью,
Вот и осень пришла. Убран хлеб золотой, Все гумно у соседа завалено…
Поднялась, шумит Непогодушка,
Где вы, слуги добра? Выходите вперед,
Без конца поля Развернулися,
Удружил ты мне, сват, молодою женой! Стала жизнь мне и радость не в радость:
Ни кола, ни двора, Зипун — весь пожиток…
Когда закат прощальными лучами Спокойных вод озолотит стекло,
Бывают минуты, — тоскою убитый, На ложе до утра без сна я сижу,
Подле реки одиноко стою я под тенью ракиты, Свет ослепительный солнца скользит по широким
Ну, кажись, я готов: Вот мой кафтанишко,
Бедная молодость, дни невеселые, Дни невеселые, сердцу тяжелые!
Весело сияет Месяц над селом;
«Ты хоть плачь, хоть не плачь — быть по-моему!
Постыдно гибнет наше время!.. Наследство дедов и отцов,
Над полями вечерняя зорька горит, Алой краскою рожь покрывает,
В чистом поле тень шагает, Песня из лесу несётся,
Воздадим хвалу Русской земле. (Сказание о Мамаевом побоище)
С глубокою думой Гляжу я на небо,
Много листьев красовалося На черемухе весной
Ах ты, бедность горемычная, Дома в горе терпеливая,
Чуть сошлись мы — друг друга узнали. Ваши речи мне в душу запали,
Как безыменная могила Давно забытого жильца,
С суровой долею я рано подружился: Не знал веселых дней, веселых игр не знал,
Поутру вчера дождь В стёкла окон стучал,
Ох, много, мои матушки, И слез я пролила,
Посвящается кн. Е. П. Долгорукой
Худа, ветха избушка И, как тюрьма, тесна;
Ты умрешь на больничной подушке, Кое-как похоронят тебя,
О боже! дай мне воли силу, Ума сомненье умертви,—
Новой жизни заря — И тепло и светло;
Погуляла вода По зеленым лугам, —
(Болесть) «Сходи-ка, старуха, невестку проведать,
Солнце за день нагулялося, За кудрявый лес спускается;
Тихо ночь ложится На вершины гор,
На языке чужом я начал объясняться, Устав от русской чепухи:
Невидимой цепью Жизнь связана тесно
Под большим шатром Голубых небес —
Прохладно. Все окна открыты. В душистый и сумрачный сад.
Все благо и прекрасно на земле, Когда живет в своем определенье;
Измученный жизнью суровой, Не раз я себе находил
Нет, ты фигляр, а не певец, Когда за личные страданья
Ах, прости, святой угодник! Захватила злоба дух:
Отвяжися, тоска, Пылью поразвейся!
Когда Невы, окованной гранитом, Алмазный блеск я вижу в час ночной
