Я читал байроновского «Манфреда»… Когда я дошел до того места, где дух женщины, погубленной Манфредом, произносит над ним свое таинственное заклинание, — я ощутил некоторый трепет. Помните: «Да будут без сна твои ночи, да вечно ощущает твоя злая душа мое незримое неотвязное присутствие, да станет она своим собственным адом»… Но тут мне вспомнилось иное… Однажды, в России, я был свидетелем ожесточенной распри между двумя крестьянами, отцом и сыном. Сын кончил тем, что нанес отцу нестерпимое оскорбление. — Прокляни его, Васильич, прокляни окаянного! — закричала жена старика. — Изволь, Петровна, — отвечал старик глухим голосом и широко перекрестился: — Пускай же и он дождется сына, который на глазах своей матери плюнет отцу в его седую бороду! Сын раскрыл было рот, да пошатнулся на ногах, позеленел в лице — и вышел вон. Это проклятие показалось мне ужаснее манфредовского.