Друг, не горюй, что рано мы уходим. Кто жизнь свою, скажи, купил навек? Ведь годы ограничены той жизнью, Которую избрал сам человек. Не время меж рождением и смертью Одно определяет жизни срок,— Быть может, наша кровь, что здесь прольется, Прекрасного бессмертия исток. Дал клятву я: жизнь посвятить народу, Стране своей — отчизне всех отчизн. Для этого, хотя бы жил столетья, Ты разве бы свою не отдал жизнь?! Как долгой ночью солнечного света, Так жду в застенке с родины вестей. Какая сила — даже на чужбине — Дыханье слышать родины своей! Чем, шкуру сохранив, забыть о чести, О, пусть я лучше стану мертвецом! Какая ж это жизнь, когда отчизна, Как Каину, плюет тебе в лицо! Такого «счастья» мне совсем не надо. Уж лучше гибель — нет обиды тут! Не стану чужаком в краю родимом, Где даже мне воды не подадут. Мой друг, ведь наша жизнь — она лишь искра Всей жизни родины, страны побед. Пусть мы погаснем — от бесстрашной смерти В отчизне нашей ярче вспыхнет свет. И этой смертью подтвердим мы верность, О смелости узнает вся страна. Не этими ли чувствами большими, О друг мой, наша молодость сильна?! И если молодости ствол подрубят, В народе корни не исчезнут ввек. И скажут юные: — Вот так, отважно, Смерть должен встретить каждый человек!