Я помню юности года, Свидания и ссоры. Любил смертельно я тогда Красотку из конторы. И, как поведал бы о том Поэт, чуждаясь прозы, Моя любовь, горя огнем, Цветы дала в морозы. Схватил в ту пору насморк я И, словно в наказанье, Платок свой позабыл, друзья, Отправясь на свиданье. Прощай, любовь! Погиб успех! Сижу. Из носа льется. И нос, как будто бы на грех, Бездоннее колодца. Что делать мне? Что предпринять? Не насморк, а стихия. «Душа моя» — хочу сказать, А говорю: «Апчхи!» — я. За что страдания терплю? Робеть я начал, каюсь. Хочу произнести «люблю», Но не могу — сморкаюсь. И вот, расстроенный до слез, Вздохнул я очень страстно, Но мой неумолимый нос Тут свистнул безобразно. Любовь и насморк не хотят Между собой ужиться. И хоть я в том не виноват, Мне впору удавиться. Такой не ждал я чепухи! Опять щекочет в глотке. «Я… я… апчхи… тебя… апчхи..» Что скажешь тут красотке? Я за руку подругу взял, Я осмелел, признаться, Но стал пузырь — чтоб он пропал! Под носом надуваться. Смотрю: девчонка хмурит бровь, И понял я, конечно, Что, как пузырь, ее любовь Тут лопнула навечно. И слышу, сжавшись от стыда: «В любви ты смыслишь мало. Ты, прежде чем идти сюда, Нос вытер бы сначала». Она ушла. Какой позор! И я с печальным взглядом Пошел (подписан приговор) К аптекарю за ядом. «Прольешь, красотка, вдоволь слез Ты за мои мытарства!» — Я в пузырьке домой принес… От насморка лекарство. И не встречал уж я, друзья, С тех пор ее ни разу. Так излечился в жизни я От двух болезней сразу… В сырой темнице стынет кровь. И горе сердце ранит. Нет, даже с насморком любовь Ко мне уж не заглянет.