Журналист (выходя утром в свой кабинет и садясь, к рабочему столу) Вот почта новая. Какая груда дел! Куда деваться мне от писем и посылок? В провинции народ взыскателен и пылок: Чуть к первому числу с журналом не поспел. Завалят письмами — тоска и разоренье! Тот делает упрек, тому дай объясненье, А тот с угрозами… досадная статья! Посылки так же вздор, их ненавижу я! Плохие вести, а чаще рифмотворство!.. Я, кажется, стихам не делаю потворства — В них толку не ищи… Какая польза в том, Что чувствовал поэт то дома, то на бале?.. Я положителен и в жизни и в журнале, Девиз мой: интерес существенный во всем! И как их различать? Хороших нет эстетик, А практик я плохой — я больше теоретик… Слуга (входит и докладывает) Помещик Свистунов — приезжий из Уфы. Журналист Проси его, проси: сегодня принимаю… (слуга уходит) Всю жизнь я разделил на ровные графы, Как счетную тетрадь, и только отмечаю, Куда который час и как употреблен… В рот капли не беру и ем один бульон… Подписчик (входя) Семь лет подписчиком и данником покорным Я вашим был — и ныне состою. Пылая к вам почтеньем непритворным (Простите, батюшка, докучливость мою), Священным долгом счел, прибыв в столицу нашу, Сначала облететь ее во все концы, Кунсткамеру взглянуть, потом особу вашу… А там опять домой… чай, ждут мои птенцы!.. Журналист Садитесь; очень рад. Как розы среди терний, Как светлый ручеек во глубине степей — Цветисто говоря, — так жители губерний Приятны нам всегда. Вы, щедростью своей Поддерживая нас, конечно, заслужили, Чтоб полное мы к вам почтение хранили, — И если в микроскоп рассматривать меня Охота вам придет — я должен согласиться! Подписчик Поздненько, батюшка, мне оптике учиться: Мне стукнет шестьдесят через четыре дня! Журналист Да я ведь пошутил. А говоря прямее, Как дело всякое со стороны виднее, То и доволен я, что завернули вы… Трудами наших рук и нашей головы Мы жертвуем для вас, журналы издавая… Подписчик (перебивая, с поклоном) И благодарность вам, почтеннейший, большая… Журналист Мы пишем день и ночь; торопимся, спешим Роман перевести; театр, литературу За месяц обозреть, исправить корректуру — Всё к первому числу… И еле мы дышим, Оттиснув наконец и выдав книжку нашу… Но какова она?.. Которые статьи Охотно вы прочли в кругу своей семьи? Какие усыпить успели милость вашу? Не знаем ничего, и знать нам мудрено. Конечно, судят нас собратья аккуратно; Но замечать они умеют только пятна, И в беспристрастии их упрекнуть грешно! Купаясь в мелочной и тягостной борьбе, Которая порой близка бывает к драке, Увы! не знаем мы цены самим себе И ощупью бредем в каком-то полумраке! Кто ж может этот путь тернистый осветить? Кто на дурное нам беззлобиво укажет? Кто за хорошее нам благодарность скажет, Умея покарать, умея и простить? Подписчик Конечно, публика… Журналист К тому и речь веду я. Как умный человек и как подписчик мой, Вы представителем явились предо мной Всей нашей публики; и вас теперь спрошу я: Довольны ли вы тем, что производим мы? Интересуют ли читателей умы «Словесность», «Критика», «Хозяйство», «Смесь», «Науки»? Что любит публика? к чему негоряча?.. Подписчик Благодаря всевластной силе скуки И рьяности чтецов, читаются с плеча, За исключением «Наук» и «Домоводства», Все ваши рубрики… Журналист О стыд! о готтентотство! Ужель еще читать не начали «Наук»? Подписчик Давно бы начали, но, батюшка, «Науки» Так пишутся у вас, что просто вон из рук! Охотно ставлю вам семью свою в поруки: Изрядным наделен достатком — сыновей Я дома воспитал, а дочек в пансионе, Страсть к чтению развита у всех моих детей; Засядем вечерком с журналом на балконе, Читаем, и летят скорехонько часы… Не спит моя жена; а как довольны дети! Но чуть в «Науки» я — повесят все носы, Как будто их поймал волшебник лютый в сети! Стараюсь убеждать, доказываю им, Что с пользою теперь мы время посвятим Не басенке пустой, а дельному трактату, И дети верят мне… Поближе к ним подсяду, Читаю, горячусь… Но такова статья, Что через час и сам спать начинаю я! Ну, что вы скажете?.. Журналист Еще бы малым детям Читать вы начали ученые статьи!.. Подписчик Нет, дети, батюшка, немалы уж мои, И в нашей публике ученей вряд ли встретим: Держал учителей, три года жил в Москве… Прислушивался я частехонько к молве И слышал всё одно: «Быть может, и прекрасно, Да только тяжело, снотворно и неясно!» Имейте, батюшка, слова мои в виду!.. Притом, какие вы трактуете предметы? «Проказы домовых, пословицы, приметы, О роли петуха в языческом быту, Значенье кочерги, история ухвата…» Нет, батюшка, таких статеек нам не надо! Журналист Но ежели вопрос нас к истине ведет, Ученый помышлять обязан ли о скуке? Подписчик Не спорю, батюшка, полезно всё в науке, И ваша кочерга с достоинством займет В ученом сборнике достойные страницы… Но если дилетант-читатель предпочтет Ученой кочерге пустые небылицы, Ужели он неправ? Журналист Да вы против наук? Подписчик Напротив, батюшка, я их всегдашний друг! И в вашем и в других журналах, хоть нечасто, Случалось мне встречать ученые статьи — Я сам, жена моя, домашние мои Читали жадно их, как повести… Нет, за сто Изрядных повестей, поверьте, не отдам Одной такой статьи: какое снисхожденье К невинной публике! какое изложенье! Не путешествуя, по дальним городам С туристом я блуждал; талантливый ученый Вопрос мне разъяснил в истории мудреный… Вот этаких статей побольше надо нам! Журналист (со вздохом) Ах, рады бы и мы всегда таким статьям, Да где их доставать? Таланты так ленивы, Что ежели статью в журнале в год прочли вы С известным именем — благополучный год! Но часто журналист и по три года ждет Обещанной статьи; а в публике толкуют, Что шарлатанит он… Подписчик Куда как негодуют, Что обещаний вы не держите своих! Журналист (махнув рукой) Мы нынче и давать уж перестали их! Подписчик Но прихотлив талант — в нем возбудить охоту Полезно иногда — скупитесь, видно, вы? Журналист Помилуйте! платить готовы мы без счету! Кто только прогремит, по милости молвы, Тому наперехват и деньги и вниманье… Ох, дорогонько мне пришлось соревнованье! Набили цену так в последние года, Что наши барыши не годны никуда! Бог знает, из чего стараемся, хлопочем? «Известности» теперь так дорого берут, Что сбавил цену я своим чернорабочим… Романы, например… поверьте, приведут Мою и без того тщедушную особу К сухотке злой они, а может, и ко гробу! Спасение в одном — почаще перевод Печатай, и конец… Подписчик По мне, так переводы Пора бы выводить решительно из моды, А много перевесть романа два-три в год… Не спорю: хороши французские романы, И в аглицких меня пленяет здравый ум… Но мы читаем их, как дети, наобум: Нас авторы ведут в неведомые страны; Народности чужой неясные черты Нам трудно понимать, не зная той среды, В которой романист рисуется как дома… То ль дело русский быт и русское житье? Природа русская?.. Жизнь русская знакома Так каждому из нас, так любим мы ее, Что, как ни даровит роман ваш переводный, Мы слабую ему статейку предпочтем, В которой нам дохнет картиною народной, И русской грустию, и русским удальством, Где развернется нам знакомая природа, Знакомые черты знакомого народа… Журналист Вы судите умно. Всё к сведенью приму. Теперь же вам вопрос последний предлагаю: Сужденье ваше знать о «Критике» желаю… Подписчик Позвольте умолчать. Журналист Скажите, почему? Подписчик Сегодня повод вам своей свободной речью Я подал, сударь мой, и так к противоречью, А если мнение о «Критике» скажу, Название глупца, пожалуй, заслужу. Журналист Напротив, никогда! Ведь нет о вкусах спора! Прошу вас, и клянусь, что яблоком раздора Не будет никакой строжайший приговор. Подписчик Ну, если так, я рад! Полезно разговор, О чем бы он ни шел, довесть до окончанья. Я вашей «Критики» любитель небольшой: Не то чтоб были в ней неверны замечанья, Но многословием, надутой пустотой, Самодовольствием, задором и педантством Смущает нас она… а пуще шарлатанством! Ну что хорошего? Как только летний жар Немного поспадет и осенью суровой Повеет над селом, над полем и дубровой, Меж вами, так и жди, поднимется базар! Забыв достоинство своей журнальной чести, Из зависти, вражды, досады, мелкой мести Спешите вы послать врагам своим стрелу. Враги стремительно бросают вам перчатку — И бурей роковой к известному числу Всё разрешается… Ошибку, опечатку С восторгом подхватив, готовы целый том О ней вы сочинить… А публика? Мы ждем, Когда окончится промышленная стычка, Критический отдел наполнившая весь И даже наконец забравшаяся в «Смесь», И думаем свое: «Несчастная привычка, Ошибка грустная испытанных умов, К чему ты приведешь?..» О, выразить нет слов, Как сами вы себя роняете жестоко, Как оскорбляете вы публику глубоко — И всё ведь из чего?.. Шумливая толпа Газетных писунов, журнальных ратоборцев, Напрасно мыслишь ты, что публика слепа!.. Я верю вам, когда бездарных стихотворцев Преследуете вы, трактуя свысока О рифме, о стихе, о формах языка, Во имя Пушкина, Жуковского и Гете, Доказывая им, что хуже в целом свете Не писывал никто и что рубить дрова Полезней, чем низать — «слова, слова, слова!» (Привычка водится за всем ученым миром Сужденье подкрепить то Данте, то Шекспиром). Я верю вам, когда озлобленным пером Вонзаетесь порой в нелепые романы, Пигмеям нанося решительные раны, В надежде щегольнуть и собственным умом; Когда неловкий стих или хромую фразу, Вдобавок исказив и, на потеху глазу, Косыми буквами поставив мне на вид, Кричите вы: «И вот что автор говорит! Где мысль, где логика, где истинное чувство? Тут попран здравый смысл, поругано искусство! О муза русская! осиротела ты!..» Горячность ваша мне хотя и непонятна (Вы знаете, что есть и в самом солнце пятна), Но верить я готов, что чувство правоты Внушило вам и желчь, и едкие сарказмы (Хотя противное видали и не раз мы!). Я также верил вам, сочувствовал душой, Когда в своих статьях, приличных и достойных, Вы отзывалися с разумной похвалой О Пушкине и о других покойных. Язык красноречив, манера хороша: Кто страстно так любил, так понимал искусство, В том был глубокий ум, горело ярко чувство, Светилася прекрасная душа!.. Когда авторитет, давно шумевший ложно, Вы разрушаете — вам также верить можно; Когда вы хвалите ученые труды, Успех которых вам не сделает беды, Я тоже верю вам (хоть страсть к литературе Вас в равновесии не держит никогда: То вдруг расходитесь, подобно грозной буре, То так расхвалитесь, что новая беда). Но иначе смотреть, иную думать думу Привык я, господа, прислушиваясь к шуму, Который иногда затеяв меж собой, Вы разрешаетесь осеннею грозой; Тоска меня берет, по телу дрожь проходит, Когда один журнал, к другому подходя, О совести своей журнальной речь заводит… Журналист Ужели, мой журнал внимательно следя, И в нем открыли вы уловки самохвальства? Подписчик О, как же, батюшка, и даже до нахальства!.. Журналист (вскакивая) Но где ж? Помилуйте! еще подобных слов Я сроду не слыхал… Подписчик Уж будто? Слуга (докладывает) Хрипунов! Журналист А! нужный человек! Подписчик (вставая) Так значит, до свиданья? Оно и хорошо, а то, разгорячась, До грубости свои довел я замечанья И засиделся сам, — прощайте! третий час! Простите, что мои сужденья были жестки (А может, скажете, что даже просто плоски). Но льстить не мастер я и спину гнуть в кольцо… Не думайте, что мы трудов не ценим ваших: Нет, дельный журналист — полезное лицо! В вас благодетелей мы часто видим наших, Мы благодарны вам за честные труды, Которых видимы полезные плоды, — Вы развиваете охоту к просвещенью, Вы примиряете нас с собственною ленью, И вам всегда открыт охотно наш карман — Нас опыт научил, что без статей журнальных Осенних вечеров, дождливых и печальных, Нам некуда девать! Невежества туман Рассеялся давно; смягчило время нравы; Разгульные пиры и грубые забавы Времен невежества сменило чередой Стремленье к знанию, искусствам благородным, И редкий дворянин — конечно, молодой — Теперь не предпочтет собакам превосходным Журнал ваш… Для чего ж грошовый интерес Над правдою берет в вас часто перевес? К чему хвастливый тон, осенние раздоры, Зацепки, выходки, улики, желчь и споры? К чему самих себя так глупо унижать? Поверьте, публика поймет и без навета, Что хорошо у вас, что дурно у соседа, Да, право, и труда большого нет понять! Поверьте, всё пойдет и тихо и прекрасно, Когда вы станете трудиться, господа, Самостоятельно, разумно и согласно — И процветете все на многие года!.. Прощайте! надоел я вам своим болтаньем; Но если речь мою почтили вы вниманьем, Готов я забрести, пожалуй, и опять… Журналист Весьма обяжете… Прощайте! буду ждать!