По моей громадной толщине Люди ложно судят обо мне. Помню, раз четыре господина Говорили: «Вот идет скотина! Видно, нет заботы никакой — С каждым годом прет его горой!» Я совсем не так благополучен, Как румян и шаровидно тучен; Дочитав рассказ мой до конца, Содрогнутся многие сердца! Для поддержки бренной плоти нужен Мне обед достаточный и ужин, И чтоб к ним себя приготовлять, Должен я — гулять, гулять, гулять! Чуть проснусь, не выпив чашки чаю, «Одевай!»- командую Минаю (Адски глуп и копотлив Минай, Да зато повязывать мне шею Допускать его я не робею: Предан мне безмерно негодяй…) Как пройду я первые ступени, Подогнутся слабые колени; Стукотня ужасная в висках, Пот на лбу и слезы на глазах, Словно кто свистит и дует в ухо, И, как волны в бурю, ходит брюхо! Отошедши несколько шагов, Я совсем разбит и нездоров; Сел бы в грязь, так жутко и так тяжко, Да грозит чудовище Кондрашка И твердит, как Вечному Жиду, Всё: «Иди, иди, иди!..» Иду.. Кажется, я очень авантажен: Хорошо одет и напомажен, Трость в руке и шляпа набекрень… А терплю насмешки целый день! Из кареты высунется дама И в лицо мне засмеется прямо, Крикнет школьник с хохотом: «Ура! Посмотрите: катится гора!..» А дурак лакей, за мной шагая, Уваженье к барину теряя, Так и прыснет!.. Праздный балагур Срисовать в альбом карикатур Норовит, рекомендуя дамам Любоваться «сим гиппопотамом»! Кучера по-своему острят: «Этому,- мерзавцы говорят,- Если б в брюхо и попало дышло, Так насквозь, оно бы, чай, не вышло?..» Так, извне, насмешками язвим, Изнутри изжогою палим, Я бреду… Пальто, бурнусы, шляпки, Смех мужчин и дам нарядных тряпки, Экипажи, вывески,- друзья, Ничего не замечаю я!.. Наконец.. Счастливая минута!.. Скоро пять — неведомо откуда Силы вдруг возьмутся… Как зефир, Я лечу домой, или в трактир, Или в клуб… Теперь я жив и молод, Я легок: я ощущаю голод!.. Ах, поверьте, счастие не в том, Чтоб блистать чинами и умом, Наше счастье бродит меж холмами В бурой шкуре, с дюжими рогами!.. Впрочем, мне распространяться лень… Дней моих хранительная сень, Здравствуй, клуб!.. Почти еще ребенок, В первый раз, и сухощав и тонок, По твоим ступеням я всходил: Ты меня взлелеял и вскормил! Честь тебе, твоим здоровым блюдам!.. Если кто тебя помянет худом, Не сердись, не уличай во лжи: На меня безмолвно укажи! Уголок спокойный и отрадный! Сколько раз, в час бури беспощадной, Думал я, дремля у камелька: «Жизнь моя приятна и легка. Кто-нибудь теперь от стужи стонет, Кто-нибудь в сердитом море тонет, Кто-нибудь дрожит… а надо мной Ветерок не пролетит сквозной… Скольких ты пригрел и успокоил И в объеме, как меня, утроил! Для какого множества людей Заменил семейство и друзей!…»