Тело Что ты, душа, так ноешь, страждешь, Грустишь и плачешь день и ночь, Чем ты больна, чего ты жаждешь, Чем я могу тебе помочь? Твоя печаль непостижима. Душа И не поймешь ты никогда, Чем я, несчастная, томима; Не по тебе моя беда. Мои страданья глубоко Во мне самой заключены, Они томят меня жестоко, Моей враждой раздражены. Не от забот, не от коварства, Не от измен они и бед, Но нет конца им, нет лекарства, Но победить их силы нет. Унять мучительное горе Одно, быть может и могло б; Но далека, как берег моря, На то надежда… Тело Что ж то? гроб? Зачем такое помышленье! Нет, не согласно я с тобой, Гроб для меня не утешенье. Люблю житейское волненье, И чинный бал, и гул глухой На беспорядочной пирушке Люблю повздорить со старушкой, Я тем живу, в своей я сфере, И нет достаточных причин Роптать, теперь по крайней мере, Себе я добрый господин: Хваля обычай благородный, Я каждый день себя кормлю, Я каждой ночью крепко сплю, Мои дни мчатся беззаботно, Я дружно с жизнию живу И лишь об том немножко плачу, Что красоту и силу трачу. Душа Ты и во сне и наяву Одни лишь видишь наслажденья, Тучнеешь ты от пресыщенья, А мне дает ли пищу тот, Кто мною дышит и живет? Бросают псу из сожаленья Порой оглоданную кость, А я в презрительном забвенье, Я — на пиру незваный гость. Тело Послушна в дни земного века Будь мне — и всё поправлю я. Душа Нет, над тобою власть моя Нужна для счастья человека. Блажен, кто не всего себя Тебе на рабство, тело, предал, Кто мне часть жизни заповедал, Меня питая и любя. Кто суете себя не продал За наслажденья и пиры, Кто, словно рудник, разработал Мои сокрытые дары. Но тот несчастен, слаб и низок, Кто жизнью душу обделил, Кто дружбы с ней не заключил, Хоть от рожденья к ней так близок. Что я тому? излишний дар! Он из сокровищниц глубоких Не почерпает дум высоких; Мой светлый ум, мой чистый жар, Мой дух бездейственностью губит. Он не меня, он тело любит, А мне, забытой и больной, Назначил он удел ужасный: Тебе покорствовать всечасно Или, вступя в неравный бой, Бесславно падать пред тобой. Как тяжела такая доля! Ее мучительно влачить. О, если б крылья, если б воля, О, если б цепи сокрушить! Тело И вправду, я не понимаю Твоей мечтательной беды, Но отчего-то принимаю В тебе участье. Брось мечты! Послушай моего совета: Живи со мною заодно; По мне — на шумном пире света Нам много радости дано. Есть упоенье в сне мятежном, В похвальных отзывах толпы, В труде, в недуге неизбежном, В грозе и милости судьбы; Есть упоенье в вихре танца, В игре, обеде и вине, И в краске робкого румянца Любимой девы при луне. На темный жребий свой не сетуй, Со мной радушно помирись. На пир за мной охотно следуй, Моим весельем веселись. Вкушай земные наслажденья — И, верь, счастлива будешь ты Без этой выспренней мечты О неземном предназначеньи. Итак, дай руку — мы друзья; Тебя сегодня же прекрасно Развеселить надеюсь я… Душа Прочь, искуситель! не напрасно Бессмертьем я освящена. Одной враждой, враждой ужасной Тебе до гроба я должна. Пускай она не переможет, Но не без боли вкусишь ты Ее жестокие плоды. Она во сне тебя встревожит, Она на пир с тобой придет, Твое веселье уничтожит, Грудь плющем горя обовьет. Ее укоров дикий голос В тебя вонзится, как стрела, И на челе поднимет волос, Напомня грешные дела. Когда безумством человека Я ниже тела сочтена, Когда во дни земного века Плодов дать миру не должна, — Хоть неусыпною борьбою С грехом, владеющим тобою, Порой от пропасти его Тебя отторгну я насильно, И хоть однажды — труп бессильный — Ты мне уступишь торжество!..