Царь Аарон был ласков до народа, Да при нем был лютый воевода. Никого к царю не допускал, Мужиков порол и обирал; Добыл рубль — неси ему полтину, Сыпь в его амбары половину Изо ржи, пшеницы, конопли; Мужики ходили наги, босы, Ни мольбы народа, ни доносы До царя достигнуть не могли: У ворот, как пес, с нагайкой, лежа, Охранял покой его вельможа И, за ветром, стона не слыхал. Мужики ругались втихомолку, Да в ругне заглазной мало толку. Сила в том, что те же мужики Палачу снискали колпаки. Про терпенье русского народа Сам шутил однажды воевода: «В мире нет упрямей мужика. Так лежит под розгами безгласно, Что засечь разбойника опасно, В меру дать — задача нелегка». Но гремит подчас и не из тучи, — Пареньку, обутому в онучи, Раз господь сокровище послал: Про свою кручину напевая И за плугом медленно шагая, Что-то вдруг Ерема увидал. Поднимает — камень самоцветный!! Оробел крестьянин безответный, Не пропасть бы, думает, вконец, — И бежит с находкой во дворец. «Ты куда? — встречает воевода. — Вон! Не то нагайкой запорю!» — «Дело есть особенного рода, Я несу подарочек царю, Допусти!» Показывает камень: Словно солнца утреннего пламень, Блеск его играет и слепит. «Так и быть! — вельможа говорит. — Перейдешь ты трудную преграду, Только чур: монаршую награду Раздели со мною пополам». — «Вот те крест! Хоть всю тебе отдам!» Камень был действительно отменный: За такой подарок драгоценный Ставит царь Ереме полведра И дарит бочонок серебра. Повалился в ноги мужичонко. «Не возьму, царь-батюшка, бочонка, Мужику богачество не прок!» — «Так чего ж ты хочешь, мужичок?» — «Знаешь сам, мужицкая награда — Плеть да кнут, и мне другой не надо. Прикажи мне сотню палок дать, За тебя молиться буду вечно!» Возжалев крестьянина сердечно, «Получи!» — изволил царь сказать. Мужика стегают полегоньку, А мужик считает потихоньку: «Раз, два, три», — боится недонять. Как полста ему влепили в спину, «Стой теперь! — Ерема закричал. — Из награды царской половину Воеводе я пообещал!» Расспросив крестьянина подробно, Царь сказал, сверкнув очами злобно: «Наконец попался старый вор!» И велел исполнить уговор. Воеводу тут же разложили И полсотни счетом отпустили, Да таких, что полгода, почесть, Воеводе трудно было сесть.