Детский водевиль в одном действии ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Г-н Миллер, содержатель мужского пансиона. Г-н Шпринк, учитель немецкого языка. Ваня, 14 лет, Митя, 12 лет } пансионеры. Слуга и пансионеры. Явление 1 Театр представляет учебную комнату, по правую руку рядом несколько скамеек для учеников, напротив стол и стул для учителя, в углу доска. Утро, бьет семь часов. Ваня входит с книгой в руках. Ваня. Нет, не буду учить, нарочно постараюсь досадить ему, чтоб он знал, что значит обидеть меня! И за что? за ничтожную шалость, в которой не я один, а мы все виноваты… Нет, господин Шпринк! вы увидите, что оставить меня без обеда, — не кого другого; нет! я этого так не оставлю… Не буду учить уроков, буду шалить, топать, петь в классе, — что вы мне сделаете? А вас между тем это так разозлит, что волосы на дрянном паричишке вашем станут дыбом… Нет, за себя я постою И отомщу, поверьте, славно, У вас я в классе запою, То замяукаю забавно, То всё за вами повторять Таким же буду жалким тоном, С немецким русское мешать, Над вашим хохотать поклоном, Поступки ваши осуждать, Смотреть на вас как на барана, И докажу, что понимать Обиду мне уже не рано! Если б все наши учителишки вздумали так делать, то это просто беда, хоть выйти из пансиона; а впрочем, что за беда, пожалуй, я и выду, вот завтра праздник: скажу маменьке, может, и позволит; но прежде всё-таки нужно досадить Шпринку… Да что я не сделаю это поскорее… сегодня? Только бы никто не узнал. Что бы это придумать?.. Ах, и в самом деле, вот хорошо! (Смеется от удовольствия.) В передней есть стул, у которого одну ножку вчера мы отломали… возьму я его, приставлю кой-как ножку, этот вынесу, а тот и оставлю здесь… никто и не заметит; они оба одинакие… зато как же славно он шлепнется… Поскорей надо действовать… чтоб всё к восьми часам кончить… (Берет стул и уходит.) Явление 2 Митя. Митя. Видно, еще рано, никто не пришел; это хорошо, сяду здесь и протвержу свой урок покуда, мне никто не помешает… А где это стул учительский, видно, его починить взяли? (Садится и берет тетрадь.) Ах, я совсем не ту тетрадь взял. (Уходит.) Явление 3 Ваня (входит со сломанным стулом). Вот так, прекрасно… пусть-ка сядет! (Ставит стул на место и подставляет четвертую ножку.) Очень хорошо… Однако ж, кажется, она его и сдержит… Попробую… (Осторожно садится, ножка подламывается, и он едва успевает соскочить.) Браво! Он придет, его обычай Я давно уже смекнул, Без поклонов и приличий Прямо сядет он на стул, Лоб его или затылок С полом чокнется как раз, Он сердит, горяч и пылок, Закричит тогда на нас. Станет спрашивать, кто штучку С ним такую отпустил, И боюсь, чтобы трясучку Он со злости не схватил! Он будет бегать, злиться, спрашивать: кто? а я себе притаюсь да и буду молчать… От кого он узнает? (Ставит стул в порядок.) Входит Митя. Явление 4 Ваня и Митя. Ваня. А, Митя! что ты? с уроком… доброе дело, брат, учи, учи… а то господин Шпринк рассердится, оставит тебя без обеда… Не пустит завтра домой… Бедный Митя!.. Митя (в сторону с изумлением). Кто принес этот стул? уж не Ваня ли, что он проказит? (Громко.) Что ты, Ваня, тут делаешь? Ваня. Ничего, так, рассуждаю себе, как глупы наши учителя и как глупы мы, что их слушаемся… Митя. Стыдно, братец, так говорить об них: они тебе кроме добра ничего не желают… А кто поставил этот стул? я входил — так его не было. Ваня (в замешательстве). Не знаю, я сам пришел только… Митя. Но эти книги, которые теперь у тебя в руках, давеча тут лежали… Ваня (испугавшись). Это так, я их забыл вчера… Митя (в сторону). Он сделал что худое, право, я боюсь… (Ему.) Ты выучил немецкий урок? Ваня. Вот еще, стану я учить!.. Да зачем это?.. Ведь не будет же он всегда оставлять меня без обеда, — да и этот раз ему не пройдет так! Явление 5 Входят ученики с тетрадями и книгами и занимают места. Один из пансионеров. Скоро восемь часов… придет господин Шпринк. Ваня. А что, вы его боитесь, что ли? Пусть себе придет… всякого немчуры бояться… Другой из пансионеров. Точно, Ваня, какой-нибудь колбасник, а мы, дворяне, должны его слушать. Митя. Но оп учитель, он старше нас. Второй. Вот вздумал!.. Между ними подымается спор; прочие пристают к ним, и шум усиливается; входит г. Шпринк, который говорит нечисто по-русски. Шпринк. Тише, тише! Ваня (про себя). Вишь вбежал, точно бешеный, а вот сейчас осядешься. Шпринк ходит по комнате, потом подходит к стулу и садится, ножка подламывается, он упадает. Ученики. Ха-ха-ха!.. ха-ха-ха! Шпринк (подымаясь). Мальшишки, невежи, как вы смели, вот я вас! (Подходит к старшему.) Вы старший, вы должны знать!? Старший. Ничего не знаю; в класс сегодня я пришел только за минуту до вас; впрочем, может быть, это случилось по ошибке слуги… Шпринк. Вы так думаете! Хорошо, я справлюсь… (Зовет слугу.) Митя (тихо). Ну так и есть, это Ванины проказы! Посмотрим, чем всё это кончится! (Ване.) Ваня! отчего ты так бледен? Ваня. Так, мне что-<то> скучно… Входит слуга. Шпринк. Что это такое! Вы стул изломанный мне подали, я упал, ушиб себе левую ногу и правое плечо… Слуга. Помилуйте, господин Шпринк! Стул был целехонек. (Смотрит на стул.) Да это не тот совсем, который я вам поставил, кто-то подменил, у меня в прихожей был приготовлен для починки. Шпринк (в бешенстве). Так это из вас кто-нибудь! нет никакого сомнения… сказывайте — кто? а то хуже будет. (Подходит к каждому.) Вы, вы, вы, вы?.. (К Ване.) Вы? Ваня. Помилуйте, господин Шпринк, вы еще вчера меня без обеда оставили, могу ли я так скоро забыть это и сделать новую шалость, чтобы подвергнуться опять наказанию!.. Митя (про себя). Как он хитро лжет! Шпринк. Не хотите признаться, так я на своем поставлю, всем вам достанется… Я попрошу содержателя. (Убегает в гневе.) Ваня. Ха-ха-ха! Вот случай чудесный! Да кто это, братцы, сыграл с ним такую штуку! Давно бы пора! пусть его злится… Митя. Ой, Ваня, смотри, не было бы хуже после! Один из пансионеров. Да что, уж заодно теперь, братцы, давайте шалить больше! Несколько голосов. И точно, точно, давайте петь… Ваня. Вот прекрасно! Что нам всем сделают… Я запою первый, чур не спасовать. (Поет, некоторые ему подтягивают.) Уж цветочки пышно В поле развернулись, Птичек пенье слышно, Рощи улыбнулись, Всё цветет прелестно, Май во всей природе, Братцы, как чудесно Гулять на свободе! Явление 6 Входит впереди Миллер, за ним Шпринк и на ухо рассказывает ему что-то. Миллер. Господа! Вам известно, что скорое раскаяние уничтожает проступок, как бы он велик ни был, и потому советую тому, кто сделал нынешнюю шалость, лучше поскорей признаться. Не то, уверяю вас, худо будет! Пансионеры (все). Я не знаю, и я, и я, и я… Миллер (в гневе). Не может быть! Кто-нибудь из вас виноват же! Лучше пусть признается точно, кто сделал это! А если он этого сам не сделает, то я советую вам не держаться своей школьной привычки, а указать на виновного. Иначе вы все потерпите наказание… Ученики (меж собой). Если бы мы знали, кто бы это мог сделать… Нет, мы не можем сказать, кто это сделал, потому что сами не знаем… Миллер. В последний раз говорю. Или признавайтесь, или все будете наказаны. Митя (про себя). Если б я знал наверно!.. Да нет! по понятиям моих товарищей, это неблагородно… они будут гнать меня… Нет, лучше смолчу… Миллер. Что ж, говорите! долго ли я буду вас просить? Ваня (про себя). Нечего говорить-то! Никто не знает! Ловко же я устроил. Ученики (плачущим голосом). Право, мы не знаем, господин Миллер. Мы были в спальне… Может быть, тогда кто-нибудь… Миллер. Кто пришел раньше всех в класс? Один из учеников. Ваня и Митя; они прежде всех ушли из спальни… Ваня. Я не в классе был, я гулял в нашем саду, потом, когда пришел в класс, то застал уже в нем Митю… Миллер. Но я уверен, что Митя этого не сделает! Он мальчик умный и скромный… Что же, признавайтесь, — кто это сделал. Ученики. Не знаем. Миллер (в гневе). Прошу покорно! Какое упрямство в детях! Господа, если вы не хотели, чтоб был наказан виновный, то вы будете все примерно наказаны! Ни одного из вас на завтрашний праздник не отпускаю к родителям. Некоторые из учеников. Ах! Но мы не виноваты. (Плачут) Ведь мы не знаем! Миллер. А кто мне поручится, что это правда! Ваня (про себя). Есть чего бояться! Не идти домой так не идти, а всё-таки я на своем поставил. Митя (тихо Ване.) Ваня! Признайся лучше, мне кажется, ты виноват, за что же все эти бедные мальчики будут терпеть? Ваня (в испуге). Что ты говоришь! Да я столько же тут виноват, сколько и ты. Между учениками подымается ропот, многие плачут. Несколько учеников. Простите, господин Миллер, право, мы не знаем. Миллер. Ни за что невозможно простить! Ропот учеников усиливается; они плачут. Один из учеников. Что скажет, маменька! я обещал ей вести себя хорошенько, чтобы не заслужить наказания! Другой. Папенька обещал мне сделать подарки для завтрашнего праздника, а теперь… о, как я несчастен!.. Третий. Если б я знал, кто это бессовестный, который заставляет всех нас плакать! Митя (тихо Ване). Ваня! друг мой! не стыдно ли тебе притворяться! Посмотри: ты причиною слез товарищей!.. Ваня. Что ты тут выдумываешь! С чего ты взял, я совсем ничего не знаю… Митя. Но кто же подставил этот стул? Ваня. Когда я пришел, этот стул уже был тут. Митя. А когда это было? Ваня. За полчаса до твоего прихода… Митя (про себя). Нет сомнения, что это он сделал! Ах, какое у него дурное сердце! Ваня, повинись… Ваня (с гневом). Отвяжись от меня, твои подозрения очень глупы! Митя (про себя). Что же мне делать! Как мне жаль моих товарищей, они терпят совсем напрасно… Если бы я не боялся ошибиться или прослыть низким… они бы были свободны… Ваня (про себя). Отчего этот Митя подозревает меня? Впрочем, что за важность. Он не знает наверно, а если и пожалуется, так всю беду я свалю на него же… Ага! господин Шпринк, попались! Чего эти мальчишки плачут? Велика важность не быть один праздник дома! Положим, между ними есть маленькие, есть новички, но всё это ничего! Миллер. Сколько хотите плачьте, это не поможет, упрямство — порок непростительный. Дети! У вас обыкновенно бывают странные понятия о чести: вы боитесь обличить проступок своего товарища, потому что вас прозовут низкими. Поверьте, эта боязнь ни на чем не основана, низок тот, кто скрывает пороки товарищей и тем мешает начальникам принять меры к их исправлению. Кроме того, что ваш нынешний поступок дурен, вы грешите против бога и справедливости. Жалею вас, но принужден поступить с вами строго, для вашей же пользы… (Ширинку.) Окончите с ними урок, а я между тем уведомлю гувернеров, чтоб их не отпускали… (Уходит.) Некоторые из учеников. Господин Шпринк, мы не виноваты; заступитесь за нас; попросите господина Миллера. Ваня. Гу! Гу! ш! ш! ш! (Он всячески старается увеличить шум в комнате.) Шпринк (с гневом). Что это значит! Вам мало этого наказания! Тише! Топает ногой, Ваня тоже топает. Кто это? Все молчат. Нет, с вами нельзя поступить как с добрыми детьми. Тише! Господин К., говорите урок. Один из учеников (захлебываясь от слез). Я не могу отвечать моего урока, потому что у меня вчерась книга пропала… Шпринк (сердится). Хорошо, я запишу, что вы не знаете! (К другому.) Говорите вы! Другой ученик. У меня в книге та страница, на которой нынешний урок, залита чернилами… Шпринк (бесится; бьет звонок; он берет шляпу, уходя). Нет, это вам не пройдет даром! Я настою на том, чтоб вас не пустили домой… Явление 7 Ваня, Митя и прочие ученики. Хор учеников. За что мы страдаем, за что мы страдаем, Один кто-нибудь напроказил из нас, А все наказанье его разделяем, И капают слезы невольно из глаз; Что маменька скажет, сестрицы что скажут, Когда не придем мы на праздник домой! На наши гостинцы с насмешкой укажут И их уберут до субботы другой! За что нас постигло такое несчастье! Мы думали праздник роскошно провесть Меж дружбы привета и ласки участья, А нам не дадут здесь, пожалуй, и есть. Нет, это ни на что совсем не похоже! Кому ж мы обязаны этой бедой! Что всё это значит? О боже, о боже!.. За что не пойдем мы назавтра домой!.. Митя. Как они плачут! мне их жаль, очень жаль; мне кажется, я бы лучше один согласился терпеть, только б они были веселы… Ваня. Как это их огорчает! Мне даже их немного жалко, да что за дело, поплачут и перестанут, неужели мне одному терпеть… Теперь веселее… (Мите.) Полно горевать, ведь это малодушно, братец! Митя. Не за себя, мне за них больно! Видишь, как они огорчены… Ваня. И полно, их слезы происходят от глупости. Как порассудишь, так не побывать один праздник дома — сущий вздор. Митя (с укором). Особенно для того, кто заслужил это. Ваня. Что это значит? Не думаешь ли ты, что я виноват… Митя (берет его за руку). Ваня, будь друг! не криви душой: ведь это ты сделал… Признайся, попроси у Ширинка прощенья, он добр и, верно, простит. Ваня. Стану я просить у него прощенья! Да и в чем это? Митя. Неужели то, что другие невинно за тебя страдают, не трогает твоей совести? Право, я не понимаю тебя… Ваня. А я тебя не понимаю; ты, брат, толкуешь что-то вроде господина Миллера… Митя. Я говорю то, что должен говорить в таком случае всякий благородный человек! Стыдно заставлять других терпеть за свой поступок! Если ты не признаешься, то я на тебя скажу, я ведь знаю, что ты переменил стул… Ваня (в испуге). Я! вот забавно! Да чем ты это докажешь? Или ты хочешь быть доносчиком, этак товарищи не делают. Митя. Ты так думаешь! по-твоему, это неблагородно, хорошо, я найду другое средство. Входит Миллер. Явление 8 Те же и Миллер. <Миллер>. Что ж, господа, вы не нашли виновного? Ну, видно, придется вам поскучать для праздника, да еще притом и попоститься, потому что намерен всех вас оставить без обеда! Некоторые из учеников. Ах! Да мы ничего не сделали! Митя (про себя). Должно решиться, я мог бы спасти и их, и себя, но он говорит, что это неблагородно, так я хоть их спасу. (Подходит к Миллеру с заплаканными глазами.) Господин Миллер! мне нужно вам что-то сказать! Миллер. Что? Не хотите ли вы просить отпуска домой? Нельзя, мой друг, хотя я и уверен, что вы не виноваты, но тогда и другие будут иметь право проситься. Митя. Ах, господин Миллер! Я меньше всех заслуживаю доброго мнения, которое вы обо мне имеете; я меньше всех имею право проситься домой… Миллер. Почему? Митя. Потому… потому… (Решительно.) Потому что я и есть тот самый виновный… Миллер. Как! Неужели! Не может быть! Вы всегда были у меня на хорошем счету и, по справедливости, заслужили название умного и скромного мальчика… Митя. Отпустите других, пусть я один буду наказан, я этого достоин, я переменил стул… Ваня (вслушиваясь, про себя). Что он говорит? Он переменил стул! Просит, чтоб его наказали, а других отпустили?.. Миллер. Но что же вас заставило? Митя. Я сам не могу себе дать отчета… Я сам не знаю, отчего Такую вдруг я сделал шалость, Сперва боялся я всего, Боялся проступиться малость… А тут охота вдруг пришла, Я не подумавши решился, Охота силы придала, И я ужасно оступился!.. Миллер. Жаль мне вас, сердечно жаль, однако ж я отчасти рад, потому что это удостоверяет меня в благородстве вашего характера… Ваня (про себя). О! что он сделал! За что его теперь накажут! Как он мне странен! Сам на себя сказал, а я думал, он на меня скажет, какой он добрый! Мне жаль его вдвое, чем давеча всех моих товарищей! Надобно признаться, что у него душа лучше моей, я, виноватый, не хотел потерпеть, чтоб избавить товарищей, а он… нет, это несправедливо… О! что я сделал!.. Как теперь спасти его… Лучше бы я и не трогал этого стула! Бедный Митя! Миллер (к ученикам). Господа, вы невинны и можете идти домой, когда за вами пришлют слуг, виновный нашелся и признался. (Обращаясь к Мите.) А вы… Ваня (с усилием, быстро вскакивает и бежит к Миллеру). Господин Миллер, господин Миллер, это не он сделал, божусь вам, не он… Он нарочно сказал… Миллер. Как, что такое? Кто же? Митя. Полноте его слушать, он этого не знает, накажите меня. Ваня. Нет, Митя, я не хочу, чтобы ты за меня терпел. Миллер. Что такое? Ваня. Это я переменил стул у Шпринка, поставил ему безногий, а целый отнес в переднюю. Божусь вам, господин Миллер… Поверьте мне, — не допущу, Чтоб потерпел за грех мой Митя, Я сам наказан быть хочу, Его домой вы отпустите! Укоры совести моей Хочу раскаяньем исправить! И не хочу к вине моей Другой вины еще прибавить! Я виноват, я это чувствую, простите, господин Миллер! простите! И поверьте, что я вперед буду лучше! Благородный поступок Мити сначала изумил и насмешил меня, потом проник до глубины сердца… я ужаснулся самого себя… Извините меня, товарищи. Прости меня, мой Митя милый, Великодушьем ты своим, Как бы какой волшебной силой, Всем сердцем завладел моим… Полюбит, как родного, Митя, Теперь тебя душа моя… Митя (Миллеру). Теперь и вы его простите Так точно, как прощаю я. (Заключает Ваню в объятья.) Миллер (Мите). Поди обними меня, добрый мальчик… Вот, дети! будьте все на него похожи; действуйте так же великодушно; вы видите, он хотел собой для вас пожертвовать, но бог не допустил до этого; начав свое доброе дело, Митя, кроме того, избавил еще Ваню от дурной привычки быть скрытным и злопамятным. (Обнимает Митю.) Митя. Но простите же его, добрый господин Миллер! Миллер. Этого я не мог бы сделать без господина Шпринка, если б не был уверен, что он добр и охотно простит того, кто чистосердечно раскаивается и обещает исправиться… (Ване.) Прощаю вас, вы можете также идти домой, к своей маменьке, благодарите Митю… Ваня. О, как хорошо быть добрым! Миллер. И как легко! Стоит только положить себе правилом в жизни идти прямо и действовать открыто: честному человеку нечего стыдиться своих проступков… (Обращаясь к ученикам.) Ну, теперь вы все свободны, благодарите доброго Митю… Научитесь из этого примера быть добрыми, откровенными и незлопамятными… Играйте теперь и будьте спокойны! (Уходит.) Хор учеников. Мы недавно горевали, Нам грозил голодный пост, Просто так нас напугали, Что мы все поджали хвост, Но теперь мы все довольны, Поиграем прежде здесь И домой, счастливы, вольны, Побежим конфекты есть… А чтоб снова нам печали Не случилося такой, От проказ мы будем дале, И пойдет всё чередой. Мы теперь постигли ясно, Что в проказах нет пути И что истинно прекрасно — Хорошо себя вести!