Ч. Чимиду У юрты ждут осёдланные кони. Стоит кумыс на низеньком столе… Я знал давно, я чувствовал, что корни мои — вот в этой пепельной земле!.. Вскипает чай задумчиво и круто, — клубящегося пара торжество. И медленно плывёт кумыс по кругу. И люди величаво пьют его… А что им стоит на ноги подняться, к высокому порогу подойти. «Айда!» И всё. Минут через пятнадцать они уже не здесь. Они — в пути… Как жалок и неточен был учебник! Как он пугал меня! Как голосил: «Кочевники!!» Да я и сам кочевник! Я сын дороги, самый верный сын… Всё в лес смотрю. И как меня ни кормят, и как я над собою ни острю, — из очень тёплых и удобных комнат я в лес смотрю. Всё время в лес смотрю! То — север, то — большое солнце юга! То — ивняки, то — колкое жнивьё… И снова я раскладываю юрту, чтобы потом опять собрать её!.. Приходит ночь. И вновь рассветы брезжат, протяжными росинками звеня… И подо мной, как колесо тележье, поскрипывает добрая земля.