По утрам на планете мирной голубая трава в росе… Я не знаю ваших фамилий,— знаю то, что известно всем: бесконечно дышит вселенная, мчат ракеты, как сгустки солнца. Это — ваши мечты и прозрения Ваши знания. Ваши бессонницы. Знают только, что где-то ретиво, в предвкушенье военного грома, зря от тяжести реактивной прогибаются аэродромы! Не рискнут они. Не решатся. Вашей силы они страшатся. Называют вас просто: «атомщики», именуют скромно «ракетчиками»… Дорогие наши товарищи, лишь известностью не обеспеченные. Вам даются награды негласно. Рядом с нами вы. И не с нами. Мы фамилий ваших не знаем, только вы и на это согласны. От чужого укрыты взгляда, от любого укрыты взгляда,— ничего не поделаешь — надо. Ничего не попишешь — надо. О, суровая правда века!.. Люди в чьих-то штабах упрямы. Составляет чья-то разведка далеко идущие планы и купюры крупные стелет… Только что вам до этих денег! Вы бы даром светло и доверчиво,— если б дело пошло на это,— положили б к ногам Человечества все до капельки сверхсекреты! Сколько б вы напридумали разного! Очень нужного и удивительного! Вы-то знаете, что для разума никаких границ не предвидено. Как бы людям легко дышалось! Как бы людям светло любилось! И какие бы мысли бились в полушарьях земного шара!.. Но пока что над миром веет чуть смягчающееся недоверье. Но пока дипломаты высокие сочиняют послания мягкие,— до поры до времени все-таки остаетесь вы безымянными. Безымянными. Нелюдимыми. Гениальными невидимками… Каждый школьник в грядущем мире вашей жизнью хвастаться будет… Низкий-низкий поклон вам, люди. Вам, великие. Без фамилий.