Заглушила засуха засевки, Сохнет рожь, и не всходят овсы. На молебен с хоругвями девки Потащились в комлях полосы. Собрались прихожане у чащи, Лихоманную грусть затая. Загузынил дьячишко лядащий: «Спаси, Господи, люди твоя». Открывались небесные двери, Дьякон бавкнул из кряжистых сил: «Еще молимся, братья, о вере, Чтобы Бог нам поля оросил». Заливались веселые птахи, Крапал брызгами поп из горстей, Стрекотуньи-сороки, как свахи, Накликали дождливых гостей. Зыбко пенились зори за рощей, Как холстины ползли облака, И туманно быльнице тощей Меж кустов ворковала река. Скинув шапки, молясь и вздыхая, Говорили промеж мужики: «Колосилась-то ярь неплохая, Да сгубили сухие деньки». На коне — черной тучице в санках — Билось пламя-шлея… синь и дрожь. И кричали парнишки в еланках: «Дождик, дождик, полей нашу рожь!»