В газетах барабаньте, в стихах растрезвоньте — трясь границам в край, грозит нам, маячит на горизонте война. Напрасно уговаривать. Возражать напрасно: пушкам ли бояться ораторских пугачей? Непобедима эта опасность, пока стоит оружием опоясано хоть одно государство дерущихся богачей. Не верьте потокам речистой патоки. Смотрите, куда глаза ни кинь, — напяливают бо́енскую прозодежду — фартуки Фоши-костоломы, Чемберлены-мясники. Покамест о запрещении войны болтают разговорчивые Келло́ги, запахом завтрашней крови опоены́, оскалясь штыками и оружием иным, вылазят Пилсудские из берлоги. На вас охота. Ты — пойдешь. Готовься, молодежь! Хотите, не хотите ль, не обезоружена война еще. Любуйтесь блестками мундирной трухи. А она заявится, падалью воняющая, кишки дерущая хлебом сухим. Готовьте, готовьте брата и сына, плетите горы траурных венков. Слышу, чую запах бензина прущих танков и броневиков. Милого, черноглазого в последний раз покажите милой. Может, завтра хваткой газовой набок ему своротит рыло. Будет жизнь дешевле полтинника, посудиной ломаемой черепов хряск. И спрячет смерть зиме по холодильникам пуды — миллионы — юношеских мяс. Не то что выстрел, попасть окурку — и взорванный мир загремит под обрыв. Товарищи, схватите, оторвите руку, вынимающую рево́львер из кобуры. Мы привыкли так: атака лобовая, а потом пером обычное копанье. Товарищи, не забывая и не ослабевая, громыхайте лозунгами этой кампании! Гнев, гуди заводом и полем, мир защищая, встань скалой. Крикни зачинщику: «Мы не позволим! К черту! Вон! Довольно! Долой!» Мы против войны, но если грянет — мы не растеряемся безмозглым бараньём. Не прячась под юбку пацифистской няни — винтовки взяв, на буржуев обернем.