Где вы, бодрые задиры? Крыть бы розгой! Взять в слезу бы! До чего же наш сатирик измельчал и обеззубел! Для подхода для такого мало, што ли, жизнь дрянна? Для такого Салтыкова — Салтыкова-Щедрина? Заголовком жирно-алым мозжечок прикрывши тощий, ходят тихо по журналам дореформенные тещи. Саранчой улыбки выев, ходят нэпманам на страх анекдоты гробовые — гроб о фининспекторах. Или, злобой измусоля сотню строк в бумажный крах, пишут про свои мозоли от зажатья в цензорах. Дескать, в самом лучшем стиле, будто розы на заре, лепестки пораспустили б мы без этих цензорей. А поди сними рогатки — этаких писцов стада пару анекдотов гадких ткнут — и снова пустота. Цензоров обвыли воем. Я ж другою мыслью ранен: жалко бедных, каково им от прочтенья столькой дряни? Обличитель, меньше крему, очень темы хороши. О хорошенькую тему зуб не жалко искрошить. Дураков больших обдумав, взяли б в лапы лупы вы. Мало, што ли, помпадуров? Мало — градов Глуповых? Припаси на зубе яд, в километр жало вызмей против всех, кто зря сидят на труде, на коммунизме! Чтоб не скрылись, хвост упрятав, крупных вылови налимов — кулаков и бюрократов, дураков и подхалимов. Измельчал и обеззубел, обэстетился сатирик. Крыть бы в розги, взять в слезу бы! Где вы, бодрые задиры?