На горе бедненьким, богатейшим на счастье — и исповедники и прочастье Люди умирают раз в жизнь. А здоровые — и того менее. Что ж попу — помирай-ложись? Для доходов попы придумали говения. Едва до года дорос — человек поступает к попу на допрос. Поймите вы, бедная паства, — от говений польза лишь для богатея мошнастого. Кулак с утра до́ ночи обирает бедняка до последней онучи. Думает мироед: «Совести нет — выгод много. Семь краж — один ответ перед богом. Поп освободит от тяжести греховной, и буду снова безгрешней овна. А чтоб церковь не обиделась — и попу и ей уделю процент от моих прибыле́й». Под пасху кулак кончает грабежи, вымоет лапы и к попу бежит. Накроет поп концом епитрахили: «Грехи, мол, отцу духовному вылей!» Сделает разбойник умильный вид: «Грабил, мол, и крал больно я». А поп покрестит и заголосит: «Отпускаются рабу божьему прегрешения вольные и невольные». Поп целковый получит после голосений да еще корзину со снедью в сени. Доволен поп — поделился с вором; на баб заглядываясь, идет притвором. А вор причастился, окрестил башку, очистился, улыбаясь и на солнце и на пташку, идет торжественно, шажок к шажку, и снова дерет с бедняка рубашку. А бедный с грехами не пойдет к попу: попы у богатеев на откупу. Бедный одним помыслом грешен: как бы в пузе богатейском пробить бреши. Бывало, с этим к попу сунься — он тебе пропишет всепрощающего Иисуса. Отпустит бедному грех, да к богатому — с ног со всех. А вольнолюбивой пташке — сидеть в каталажке. Теперь бедный в положении таком: не на исповедь беги, а в исполком. В исполкоме грабительскому нраву найдут управу. Найдется управа на Титычей лихих. Радуется пу́сть Тит — отпустит Титычу грехи, а Титыча… за решетку впустят.