Одна голова всегда бедна, а потому бедна, что живет одна Не счесть в стране хозяйств распылённых, что ни деревня — нужда видна. И тут и там нехватает силенок: одна лошаденка, коровенка одна. Так крестьянин и кружится белкой, едва зарабатывая на прокорм. Никак от формы хозяйства мелкой ему не подняться до высших форм. На крупное хозяйство легко б опираться, скорей бы изжить тяжелые дни, если повсюду в кооперацию мелких хозяев объединить! 1 Две деревеньки друг против друга стояли, хмурясь над речкой Сухой, обе — не то что трактора — плуга не знали, шкрябая землю сохой! От этого шкрябанья — земля, что короста, на коросте же не растет и лопух. Вот так и жили, чересчур уж просто: кто не худел — тот с голоду пух. Правая — Гореловка, левая — Нееловка. Слева — болото, справа — гора. У обоих — хозяйство уж такое мелкое, что от взгляда сухого начинало выгорать. Верст за сто город, за сорок — школа, придет нужда — хоть топись в реке. Да жил в Нееловке помощник скорый, скупщик сырья Едунов Патрикей. Знали его взрослые и дети, даже собаки знали и во́роны. Что ни говорите — общий благодетель. Густа бородища — на обе стороны. Тут как тут он в случае неурожая, не давал усохнуть материнскому молоку. Зато в урожай, ему не возражая, все зерно Патрикею волокут. Но не только зерном зашибал он деньгу, не только на этом имел выгоду, закупал на корню и лен и пеньку, ничему из деревни не давал выходу. Кроме всего, был он страшный противник всяких организаций кооперативных. «Это же, — говорил он, — антихристова печать! Это ж, — гремел он, — Вавилонская блудница! Разве возможно такое нам начать, чтобы в ней вам всем объединиться?! Кой попадется в такой разврат, то не видеть тому до веку ни божьего солнца, ни царских врат, этакому человеку». Ему возражать пытался Ермил, про то, что, мол, нужен же кооператив. Да тот уходил, хлопнув дверьми, нос от Ермила отворотив. А народу слушать было немило ни речь Патрикея, ни речи Ермила. Потому как Ермил не умел объяснить: хочет сказать, а слов-то и нету. Глянешь на них — хоть водою плесни, оба багрово-огневого цвету. Да и что Ермил: крысы бедней. Хоть и тому верь не ахти-то, ну а все ж Патрикею видней, он, вишь, церковный ктитор! 2 Приехал однажды на коньке вороном (пришлось порядочный сделать крюк-то) сельскохозяйственный агроном — кооперативный инструктор. Объявил лекцию: «Какой, мол, кредит хозяйству подсобит, а какой повредит». На лекцию эту про кредиты едва глядит Патрикей сердито. Бубнит себе под нос: «Какой с нее толк, когда у меня за каждым долг!» Однако, как начал сходиться народ — никто не остался дома, пролез и наш Петрикей вперед, сел против агронома. Также Ермил взъершил хохолок, первым приходит на лекцию, пялит глаза, сев в уголок, на агрономову комплекцию. Разговор у агронома простой — речью он всюду славится: — Чем объяснить в хозяйстве застой, и как с тем застоем справиться? Путь один при советском строе — его опишу вам вкратце я: нужно помнить, что брат с сестрою социализм и кооперация. Вспомните вы, кого питало прежде хозяйство сельское. Снова ли нам в лапы попасть капитала, верную твердую цель скуя? Поэтому раз навсегда и всерьез покончив с опекою барственной, решаем сдавать зерно и сырье промышленности государственной. Скупщика руку укоротив (уж очень она во тьме длинна), производственный кооператив организуем немедленно. Нам содержать наших врагов ли, пузо растя им все более? Помните: что во внешней торговле нынче у нас монополия. Что это значит, поймите. А вот что: то вы на слово скупщику верите, а то принесет вам спешная почта цену на хлеб в Америке. И вот по правильной самой цене той продавай, сбросивши малую то́лику, тогда — ничто торговца тенета, сидеть в них ему ж, соколику. Теперь о кредите: у кулака занять — он тебе даст, и щедр и уветлив, а потом и начнет, как коня, гонять, горло зажавши в тугую пе́тлю. Но если в год, как земля не уродит нам, мы сорганизованы в товариществе кредитном — оно не разорит хозяйства нашего, не станет с голого рубашку спрашивать, а, рассчитавши каждого силу и стать, поможет снова на ноги встать. Пятьдесят хозяев — никак не менее, а больше лучше, — хоть сто, хоть двести, собирайте разум, труд и умение, организуйтесь вместе. Подсчитайте точно силы свои, учтите трудоспособность каждого заранее, да и собирайте товарищеские паи, да и открывайте общее собрание. Выберем правление и совет — правление выполняет, совет распоряжается, — и наконец-то увидим свет, который во взаимной помощи выражается. Сеялки, веялки, плуг под рукой. С пункта прокатного присланы. Бык племенной да мост над рекой пайщиками обмыслены. Плавает жир в наваре щец, семена сортовые получены, у пайщиков сельских товариществ грамоте дети обучены. — Не выдержал Ермил, с места вскочил, да как хватит об стол кулаком что есть сил… На губах у Ермила мыло, дыбом волосы у Ермила. — Первый пай вношу — запишите — я! И сейчас становлюсь в работу. Ничего от товарищества не тая, буду гнать до седьмого поту. — Тут навстречу Ермилу встал Патрикей. Капли пота на лбу, бородища в руке. Заревел голосом сиплым: — Это дело считаю гиблым! Ты мне этакого не толкуй! Ни к чему нам, пустая ра́цея. У меня они все в долгу, как в шелку, здесь своя кообирация. Ты не мути нам мозги, раньше пускай расплатятся. А не то — с мужиков сниму сапоги, с баб — последние платьица. — Посмотрел агроном — что за фрукт? А ему Патрикей пуще — хрюк да хрюк. Еще раз поглядел инструктор: «Вы б уняли этого фрукта». Ну, тогда во главе с Ермилом оттеснили его всем миром. 3 Что вышло затем, угадать нетрудно. И это я утверждать не боюсь. Нееловка с Гореловкой к выгоде обоюдной заключили товарищеский союз. В долгий ящик не откладывая дела, написали заявление, форма — проста. И без задержки из земотдела получили зарегистрированный устав. 4 Это все случилось в позапрошлом году. И тогда могло бы показаться, что нееловцам написано нищенствовать на роду да и гореловцам — не поднять хозяйства. Что же увидел я, проезжая нынче? Мост через реку — болтами свинчен. Выехав дальше из мелкого ельника, увидел мельницу и белого мельника. Подъехал ближе — потрогал за́ стену. Вижу вывеску — «Кооператив сельскохозяйственный». Спрашиваю мельника: «Когда успели?» Отвечает: — Вот уж три недели. Вишь, товарищам стало не с руки зерно продавать, не вырабатывая муки. Льна тоже зря не продаем мы, а вишь, как работает бойко, оставляя скоту на корм жмых, товарищеская маслобойка. То же с коноплей — без особой траты кооператив из нее производит канаты, Это раньше ходили мы темны да голы, а теперь у нас есть и клуб и школы. — «Кто ж вам помогает?» — А если помнишь о нем, к нам переселился кооператор-агроном. — «А как же Патрикей?» — Коли его тебе надо, вон он пасет кооперативное стадо. Как был, так и остался старик противный. Мы тогда здорово ему утерли нос. Расплатиться помог союз кооперативный, и деньги он скоро в товарищество внес. Так как, потеряв прежнюю выгоду, не мог он найти никакого выходу, слонялся без дела посреди улиц, без скупки стал в здоровьи плохом. Так наши деньги к нам же вернулись, а Патрикей сделался кооперативным пастухом. Крестьяне! Объединяйте хозяйства мелкие в сельские товарищества, не теряя ни дня. Если уж выправились Гореловка с Нееловкой, то вам-то совсем не след беднять! Не ждите соседа, не глядите на брата: кулакова рука лишь во тьме длинна. Если не бывал у вас инструктор-кооператор, требуйте его — немедленно!