Каждый крестьянин верит в примету. Который — в ту, который — в эту. Приметами не охранишь свое благополучьице. Смотрите, что от примет получится. Ферапонт косил в поле, вдруг — рев: «Ферапонт! Эй! Сын подавился — корчит от боли. За фельдшером беги скорей!» Ферапонт работу кинул — бежит. Не умирать же единственному сыну. Бежит, аж проселок ломает топ! А навстречу — поп. Остановился Ферапонт, отвернул глаза да сплюнул через плечо три раза́. Постоял минуту — и снова с ног. А для удавившегося и минута — большой срок. Подбежал к фельдшеру, только улицу перемахнуть, — и вдруг похороны преграждают путь. Думает Ферапонт: «К несчастью! Нужно процессию оббежать дорогой окру́жной». На окружную дорогу, по задним дворам, у Ферапонта ушло часа полтора. Выбрать бы Ферапонту путь покороче — сына уже от кости корчит. Наконец, пропотевши в десятый пот, к фельдшерской калитке прибежал Ферапонт. Вдруг из-под калитки выбежал котище — черный, прыткий, как будто прыть лишь для этого берег. Всю дорогу Ферапонту перебежал поперек. Думает Ферапонт: «Черный кот хуже похорон и целого поповского собора. Задам-ка я боковой ход — и перелезу забором». Забор за штаны схватил Ферапонта. С полчаса повисел о́н там, пока отцепился. Чуть не сутки ушли у Ферапонта на эти предрассудки. Ферапонт прихватил фельдшера, фельдшер — щипчик, бегут к подавившемуся ветра шибче. Прибежали, а в избе вой и слеза — сын скончался полчаса назад. А фельдшер говорит, Ферапонта виня: «Что ж теперь поднимать вой?! Кабы раньше да на час позвали меня, сын бы был обязательно живой». Задумался Ферапонт. Мысль эта суеверного Ферапонта сжила со света. У моей у басенки мыслишка та, что в несчастиях не суеверия помогут, а быстрота.