Соберитесь и поговорите-ка вровень с критикой писателя и художника, почему так много сапожников-критиков и нет совершенно критики на сапожников? Фельетонов ягодки — рецензий цветочки… Некуда деваться дальше! Мы знаем о писателях всё до точки: о великих и о захудалейших. Внимает критик тише тли, не смолк ли Жаров? пишет ли?.. Разносят открытки Никулина вид, мы знаем, что́ Никулин: как поживает, что творит, не хвор, не пьет коньяку ли. Богемские новости жадно глотая, орем — «Расхвали, раскатай его!» Мы знаем, чем фарширован Катаев, и какие формы у Катаева С писателем нянчась как с писаной торбой, расхвалит Ермилов милого, а Горбов в ответ, как верблюд двугорбый, наплюнет статьей на Ермилова. Читатель зрачком по статье поелозит и хлопнет себя по ляжке: «Зачем в такой лошадиной дозе подносится разный Малашкин?!» Рабочему хочется держаться в курсе и этой книги и той, но мы не хотим — не в рабочем вкусе — забыв, что бывают жареные гуси, питаться одной духовной едой. Мы можем распутать в миг единый сложные поэтические путы, но черт его знает, что едим мы и в какую гадость обуты?! Малашкиным и в переплете не обуется босой, но одинаково голодный, босой на последний двугривенный свой любит, шельмец, побаловаться колбасой. Тому, у кого от голода слюна, мало утешительны и странны указания, что зато-де — «Луна» у вас повисла «с правой стороны». Давайте затеем новый спор мы — сойдитесь, критик и апологет, вскройте, соответствуют ли сапожные формы содержанию — моей ноге? Учти, за башмаками по магазинам лазя, стоят дорого или дёшевы, крепок ли у башмака материальный базис, то есть — хороши ли подошвы? Явитесь, критики новой масти, пишите, с чего желудок пучит. Может, новатор — колбасный мастер, а может, просто бандит-попутчик. Учтя многолюдность колбасных жертв, обсудим во весь критический азарт, современен ли в сосисках фарш-сюжет, или протух неделю назад. Товарищ! К вещам пером приценься, критикуй поэмы, рецензируй басни. Но слушай окрик: «Даешь рецензии на произведения сапожной и колбасной!»