Ещё бы не бояться мне полётов, Когда начальник мой Е. Б. Изотов, Жалея вроде, колет, как игла: «Эх! — говорит. — Бедняга! У них и то в Чикаго Три дня назад авария была». Хотя бы сплюнул: всё же люди — братья, И мы вдвоём, и не под кумачом… Но знает, чёрт, и так для предприятья Я — хоть куда, хоть как и хоть на чём. Мне не страшно, я — навеселе, Чтоб по трапу пройти, не моргнув, Тренируюсь, уже на земле Туго-натуго пояс стянув. Но, слава богу, я не вылетаю — В аэропорте время коротаю Ещё с одним, таким же, — побратим! Мы пьём седьмую за день За то, что все мы сядем, И, может быть, — туда, куда летим. Пусть в ресторане не дают навынос, Там радио молчит, там благодать — Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс! Спокойно продолжайте выпивать!» Мне летать — острый нож и петля: Ни поесть, ни распить, ни курнуть, И к тому ж безопасности для Должен я сам себя пристегнуть. У автомата — в нём ума палата — Стою я, улыбаюсь глуповато. Он мне такое выдал, автомат!.. Невероятно: в Ейске Почти по-европейски — Свобода слова, если это мат. Мой умный друг к полудню стал ломаться, Уже наряд милиции зовут — Он гнул винты у ИЛа-18 И требовал немедля парашют. Я приятеля стал вразумлять: «Паша! Пашенька! Паша! Пашут! Если нам по чуть-чуть добавлять, Так на кой тебе шут парашют!» Он объяснил — такие врать не станут — Летел он раз, ремнями не затянут, Вдруг — взрыв, но он был к этому готов, И тут нашёл лазейку: Расправил телогрейку И приземлился в клумбу от цветов. Мы от его рассказа обалдели!.. А здесь всё переносят, и не зря, Все рейсы за последние недели Уже на тридцать третье декабря. Я напрасно верчусь на пупе, Я напрасно волнуюсь вообще: Если в воздухе будет ЧП — Приземлюсь на китайском плаще. Но, смутно беспокойство ощущая, Припоминаю: вышел без плаща я! Ну что ж ты натворила, Кать, а Кать! Вот только две соседки С едой всучили сетки… А сетки воздух будут пропускать! …Прослушал объявление! но я бы Уже не встал — теперь не подымай. Вдруг слышу: «Пассажиры за ноябрь! Ваш вылет переносится на май». Зря я дёргаюсь: Ейск не Бейрут — Пассажиры спокойней ягнят, Террористов на рейс не берут, Неполадки к весне устранят. Считайте меня полным идиотом, Но я б и там летал Аэрофлотом! У них — гуд бай — и в небо, хошь не хошь. А здесь — сиди и грейся: Всегда задержка рейса, Хоть день, а всё же лишний проживёшь. Мы взяли пунш и кожу индюка — бр-р! Теперь снуём до ветру в темноту: Удобства — во дворе, хотя декабрь И Новый год летит себе на ТУ. Друг мой честью клянётся спьяна, Что он всех, если надо, сместит. «Как же так? — говорит. — Вся страна Никогда никуда не летит!» А в это время гдей-то в Красноярске, На кафеле рассевшись по-татарски, О промедленье вовсе не скорбя, Проводит сутки третьи С шампанским в туалете Сам Новый год — и пьёт сам за себя. Помешивая воблою в бокале, Чтоб вышел газ — от газа он блюёт, — Сидит себе на аэровокзале И ждёт, когда наступит новый год. Но в Хабаровске рейс отменён, Там надёжно застрял самолёт… Потому-то и новых времён В нашем городе не настаёт.