Ах, дороги узкие — Вкось, наперерез! Вёрсты белорусские — С ухабами и без! Как орехи грецкие, Щёлкаю я их. Говорят, немецкие — Гладко, напрямик… Там, говорят, дороги — ряда по три И нет дощечек с «Ахтунг!» или «Хальт!» Ну что же, мы прокатимся, посмотрим, Понюхаем — не порох, а асфальт. Горочки пологие — Я их щёлк да щёлк! Но в душе, как в логове, Затаился волк. Ату, колёса гончие! Целюсь под обрез — И с волком этим кончу я На отметке «Брест». Я там напьюсь водички из колодца И покажу отметки в паспортах. Потом мне пограничник улыбнётся, Узнав, должно быть, или — просто так… После всякой зауми, Вроде «кто таков?», Как взвились шлагбаумы Вверх, до облаков! Лишь взял товарищ в кителе Снимок для жены — И… только нас и видели С нашей стороны! Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу! Они — рукой подать, наискосок… Так я впервые пересёк границу — И чьи-то там сомнения пресёк. Ах, дороги скользкие — Вот и ваш черёд! Деревеньки польские — Стрелочки вперёд, Телеги под навесами, Булыжник-чешуя… По-польски ни бельмеса мы — Ни жена, ни я! Потосковав о ломте, о стакане, Затормозили где-то наугад, И я сказал по-русски: «Прошу, пани!» — И получилось точно и впопад! Ах, еда дорожная Из немногих блюд! Ем неосторожно я Всё, что подают. А напоследок — сладкое, Стало быть — кончай! И на их хербатку я Дую, как на чай. А панночка пощёлкала на счётах (Всё как у нас — зачем туристы врут!) — И я, прикинув разницу валют, Ей отсчитал не помню сколько злотых И проворчал: «По-божески дерут». Где же песни-здравицы? Ну-ка подавай! Польские красавицы, Для туристов — рай? А вона на поляночке — Души нараспах — Веселились панночки С граблями в руках. «Да, побывала Польша в самом пекле, — Сказал старик и лошадей распряг… — Красавицы-полячки не поблекли, А сгинули в немецких лагерях…» Лемех вглубь въедается В землю, как каблук, Пепел попадается До сих пор под плуг. Память вдруг разрытая — Неживой укор: Жизни недожитые — Для колосьев корм. В моём мозгу, который вдруг сдавило Как обручем (но так его, дави!) Варшавское восстание кровило, Захлёбываясь в собственной крови… Дрались — худо-бедно ли, А наши корпуса В пригороде медлили Целых два часа. В марш-бросок, в атаку ли Рвались как один, И танкисты плакали На броню машин… Военный эпизод — давно преданье, В историю ушёл, порос быльём. Но не забыто это опозданье, Коль скоро мы заспорили о нём. Почему же медлили Наши корпуса? Почему обедали Эти два часа? Потому что танками, Мокрыми от слёз, Англичанам с янками Мы утёрли нос! А может быть, разведка оплошала — Не доложила? Что теперь гадать! Но вот сейчас читаю я: «Варшава» — И еду, и хочу не опоздать!