Жил я славно в первой трети Двадцать лет на белом свете — по влечению, Жил бездумно, но при деле, Плыл куда глаза глядели — по течению. Думал: вот она, награда, — Ведь ни вёслами не надо, ни ладонями. Комары, слепни да осы Донимали, кровососы, да не доняли. Слышал, с берега вначале Мне о помощи кричали, о спасении. Не дождались, бедолаги, — Я лежал, чумной от браги, в расслаблении. Крутанёт ли в повороте, Завернёт в водовороте — всё исправится, То разуюсь, то обуюсь, На себя в воде любуюсь — очень ндравится. Берега текут за лодку, Ну а я ласкаю глотку медовухою. После лишнего глоточку — Глядь: плыву не в одиночку — со старухою. И пока я удивлялся, Пал туман и оказался в гиблом месте я, И огромная старуха Хохотнула прямо в ухо, злая бестия. Я кричу — не слышу крика, Не вяжу от страха лыка, вижу плохо я, На ветру меня качает… «Кто здесь?» Слышу — отвечает: «Я, Нелёгкая! Брось креститься, причитая, — Не спасёт тебя Святая Богородица: Тех, кто руль да вёсла бросит, Тех Нелёгкая заносит — так уж водится!» Я впотьмах ищу дорогу, Медовухи понемногу — только по сту пью. А она не засыпает — Впереди меня ступает тяжкой поступью. Вот споткнулась о коренья От большого ожиренья, гнусно охая. У неё одышка даже, А заносит ведь туда же, тварь нелёгкая. Вдруг навстречу нам живая Хромоногая, кривая — морда хитрая. «Ты, — кричит, — стоишь над бездной, Я спасу тебя, болезный, слёзы вытру я!» Я спросил: «Ты кто такая?» А она мне: «Я Кривая — воз молвы везу». И хотя я кривобока, Криворука, кривоока — я, мол, вывезу… Я воскликнул, наливая: «Вывози меня, Кривая, — я на привязи! Я тебе и жбан поставлю, Кривизну твою исправлю — только вывези! И ты, Нелёгкая маманя, На-ка истину в стакане — больно нервная! Ты забудь себя на время, Ты же толстая — в гареме будешь первая». И упали две старухи У бутыли медовухи в пьянь-истерику. Я пока за кочки прячусь И тихонько задом пячусь прямо к берегу… Лихо выгреб на стремнину: В два гребка — на середину! Ох, пройдоха я! Чтоб вы сдохли, выпивая, Две судьбы мои — Кривая да Нелёгкая!