И вкусы, и запросы мои странны, Я экзотичен, мягко говоря: Могу одновременно грызть стаканы И Шиллера читать без словаря. Во мне два Я — два полюса планеты, Два разных человека, два врага: Когда один стремится на балеты — Другой стремится прямо на бега. И я борюсь, давлю в себе мерзавца, — О, участь беспокойная моя! — Боюсь ошибки: может оказаться, Что я давлю не то второе Я. Когда в душе я раскрываю гранки На тех местах, где искренность сама, Тогда мне в долг дают официантки И женщины ласкают задарма. Но вот летят к чертям все идеалы, Но вот я груб, я нетерпим и зол, Но вот сижу и тупо ем бокалы, Забрасывая Шиллера под стол. …А суд идёт, весь зал мне смотрит в спину. И прокурор, и гражданин судья, Поверьте мне: не я разбил витрину, А подлое моё второе Я. И я прошу вас: строго не судите — Лишь дайте срок, но — не давайте срок! Я буду посещать суды как зритель И в тюрьмы заходить на огонёк. И я клянусь вам искренне, публично: Старания свои утрою я И поборю раздвоенную личность И не моё моё второе я. Я больше не намерен бить витрины И лица граждан — так и запиши! Я воссоединю две половины Моей больной раздвоенной души! Искореню, похороню, зарою, Очищусь — ничего не скрою я! Мне чуждо это, ё-моё, второе — Нет, это не моё второе Я. Мне чуждо это Я моё второе — Нет, это не моё второе Я.