Вот в набат забили: Или праздник, или — Надвигается, как встарь, чума! Заглушая лиру, Звон идёт по миру — Может быть, сошёл звонарь с ума? Следом за тем погребальным набатом Страх овладеет сестрою и братом, Съёжимся мы под ногами чумы, Путь уступая гробам и солдатам. Бей же, звонарь, разбуди полусонных, Предупреди беззаботных влюблённых, Что хорошо будет в мире сожжённом Лишь мертвецам и ещё не рождённым! Нет, звонарь не болен: Видно с колоколен, Как печатает шаги судьба. И чернеют угли Там, где были джунгли, Там, где топчут сапоги хлеба. Выход один беднякам и богатым — Смерть. Это самый бесстрастный анатом. Все мы равны перед ликом войны, Может, привычней чуть-чуть азиатам. Бей же, звонарь, разбуди полусонных, Предупреди беззаботных влюблённых, Что хорошо будет в мире сожжённом Лишь мертвецам и ещё не рождённым! Не во сне всё это, Это близко где-то — Запах тленья, чёрный дым и гарь. А когда остыла Голая пустыня, Стал от ужаса седым звонарь. Всех нас зовут зазывалы из пекла Выпить на празднике пыли и пепла, Потанцевать с одноглазым циклопом, Понаблюдать за Всемирным потопом. Бей же, звонарь, разбуди полусонных, Предупреди беззаботных влюблённых, Что хорошо будет в мире сожжённом Лишь мертвецам и ещё не рождённым!