Я полмира почти через злые бои Прошагал и прополз с батальоном, А обратно меня за заслуги мои Санитарным везли эшелоном. Подвезли на родимый порог, На полуторке — к самому дому. Я стоял и немел, а над крышей дымок Подымался совсем по-другому. Окна словно боялись в глаза мне взглянуть, И хозяйка не рада солдату — Не припала в слезах на могучую грудь, А руками всплеснула — и в хату. И залаяли псы на цепях. Я шагнул в полутёмные сени, За чужое за что-то запнулся в сенях, Дверь рванул — подкосились колени. Там сидел за столом да на месте моём Неприветливый новый хозяин. И фуфайка на нём, и хозяйка при нём, — Потому я и псами облаян. Это, значит, пока под огнём Я спешил, ни минуты не весел, Он все вещи в дому переставил моём И по-своему всё перевесил. Мы ходили под богом — под богом войны, Артиллерия нас накрывала, Но смертельная рана нашла со спины И изменою в сердце застряла. Я себя в пояснице согнул, Силу воли позвал на подмогу: «Извините, товарищи, что завернул По ошибке к чужому порогу». Дескать, мир да любовь вам да хлеба на стол, Чтоб согласье по дому ходило… Ну а он, б…, даже ухом в ответ не повёл, Вроде так и положено было. Зашатался некрашеный пол, Я не хлопнул дверьми, как когда-то, — Только окна раскрылись, когда я ушёл, И взглянули мне вслед виновато.