Прошу прощения заране, Что всё, рассказанное мной, Случилось не на поле брани, А вовсе даже просто — в бане, При переходе из парной. Неясно, глухо в гулкой бане Прошла молва — и в той молве Звучала фраза ярче брани, Что фигу я держу в кармане И даже две, и даже две. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . [Что при себе такие вещи Я не держу, я не держу] От нетерпенья подвывая, Сжимая веники в руках, Чиста, отмыта, как из рая, [Ко мне толпа валила злая] На всех парах, на всех парах. И в той толпе один ханыга Вскричал. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И банщик фартук из клеёнки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . О вы, солидные мужчины, Тазами бить запрещено! Но обнажённостью едины Вельможи <и> простолюдины — Все заодно, все заодно. Тазами груди прикрывая, — На, мол, попробуй, намочи! — Ну впрямь архангелы из рая, И веники, в руках сжимая, Держали грозно, как мечи! Рванулся к выходу — он слева, Но ветеран НКВД (Эх, был бы рядом друг мой Сева!) Встал за спиной моей. От гнева Дрожали капли в бороде. С тех пор, обычно по субботам, Я долго мокну под дождём (Хожу я в баню чёрным ходом): Пускай домоется, чего там — Мы подождём, мы подождём!