С общей суммой шестьсот пятьдесят килограмм Я недавно вернулся из Штатов, Но проблемы бежали за мной по пятам Вслед за ростом моих результатов. Пытаются противники Рекорды повторить… Ах! Я такой спортивненький, Что страшно говорить. Но супруга, с мамашей своею впотьмах Пошептавшись, сказала, белея: «Ты отъелся на американских харчах И на вид стал ещё тяжелее! Мне с соседями стало невмочь говорить, Вот на кухне натерпишься сраму! Ты же можешь меня невзначай придавить И мою престарелую маму». Как же это попроще сказать им двоим, Чтоб дошло до жены и до мамы, — Что пропорционально рекордам моим Вырастают мои килограммы? Может, грубо сказал (так бывает со мной, Когда я чрезвычайно отчаюсь): «Я тебя как-нибудь обойду стороной, Но за мамину жизнь не ручаюсь». И шныряют по рынку супруга и мать, И корзины в руках — словно гири… Ох, боюсь, что придётся мне дни коротать С самой сильною женщиной в мире. «Хорошо, — говорю, — прекращаю разбег, Начинаю сидеть на диете». Но супруге приятно, что я — человек Самый сильный на нашей планете. Мне полтонны не вес, я уже к семистам Подбираюсь и требую пищи, А она говорит: «Что ты возишься там?! Через год, — говорит, — чтоб до тыщи!» Тут опять парадокс — план жены моей смел, Ультиматум поставлен мне твёрдый: Чтоб свой собственный вес подымать я не смел, Но ещё — чтобы бил я рекорды. И с мамашей они мне устроили пост, И моя худоба процветала, Штангу я в трёх попытках ронял на помост. Проиграл я, но этого мало — Я с позором едва притащился домой, И жена из-за двери сказала, Что ей муторно жить с проигравшим со мной, И мамаша её поддержала. Бил, но дверь не сломалась — сломалась семья. Я полночи стоял у порога И ушёл. Да, тяжёлая доля моя Тяжелее, чем штанга, — намного!