В стае диких гусей был второй, Он всегда вырывался вперёд, Гуси дико орали: «Встань в строй!» И опять продолжали полёт. А однажды за Красной Горой, Где тепло и уютно от тел, Понял вдруг этот самый второй, Что вторым больше быть не хотел: Всё равно, там и тут Непременно убьют, Потому что вторых узнают. А кругом гоготали: «Герой! Всех нас выстрелы ждут вдалеке. Да пойми ты, что каждый второй Обречён в косяке!» Бой в Крыму: всё в дыму, взят и Крым. Дробь оставшихся не достаёт. Каждый первый над каждым вторым Непременные слёзы прольёт. Мечут дробью стволы, как икрой, Поубавилось сторожевых, Пал вожак, только каждый второй В этом деле остался в живых. Это он, ё-моё, Стал на место своё, Стал вперед, во главу, в остриё. Если счётом считать — сто на сто, И крои не крои — тот же крой: «Каждый первый», — не скажет никто, Только: «каждый второй». …Всё мощнее машу: взмах — и крик Начался и застыл в кадыке! Там, внизу, всех нас — первых, вторых — Злые псы подбирали в реке. Может быть, оттого, пёс побрал, Я нарочно дразнил остальных, Что во «первых» я с жизнью играл И летать не хотел во «вторых»… Впрочем, я — о гусях: Гусь истёк и иссяк — Тот, который сбивал весь косяк. И кого из себя ты ни строй — На спасение шансы малы: Хоть он первый, хоть двадцать второй — Попадёт под стволы.