Водой наполненные горсти Ко рту спешили поднести — Впрок пили воду черногорцы И жили впрок — до тридцати. А умирать почётно было — Средь пуль и матовых клинков, И уносить с собой в могилу Двух-трёх врагов, двух-трёх врагов. Пока курок в ружье не стёрся, Стрелял и с сёдел, и с колен. И в плен не брали черногорца — Он просто не сдавался в плен. А им прожить хотелось до ста, До жизни жадным, — век с лихвой В краю, где гор и неба вдосталь И моря — тоже с головой. Шесть сотен тысяч равных порций Воды живой в одной горсти… Но проживали черногорцы Свой долгий век до тридцати. И жёны их водой помянут, И прячут их детей в горах До той поры, пока не станут Держать оружие в руках. Беззвучно надевали траур, И заливали очаги, И молча лили слёзы в траву, Чтоб не услышали враги. Чернели женщины от горя, Как плодородная земля, За ними вслед чернели горы, Себя огнём испепеля. То было истинное мщенье — Бессмысленно себя не жгут — Людей и гор самосожженье Как несогласие и бунт. И пять веков, как божьи кары, Как мести сына за отца, Пылали горные пожары И черногорские сердца. Цари менялись, царедворцы, Но смерть в бою — всегда в чести. Не уважали черногорцы Проживших больше тридцати. Мне одного рожденья мало — Расти бы мне из двух корней! Жаль, Черногория не стала Второю родиной моей.