Вот — главный вход, но только вот Упрашивать — я лучше сдохну. Вхожу я через чёрный вход, А уходить стараюсь в окна. Не вгоняю я в гроб никого, Но вчера меня, тёпленького (Хоть бываю и хуже я сам), Оскорбили до ужаса. И, плюнув в пьяное мурло И обвязав лицо портьерой, Я вышел прямо сквозь стекло — В объятья к милиционеру. И меня, окровавленного, Всенародно прославленного, Прям как был я, в амбиции, Довели до милиции. И, кулаками покарав И оскорбив меня ногами, Мне присудили крупный штраф, Как будто я нахулиганил. А потом — перевязанному, Несправедливо наказанному — Сердобольные мальчики Дали спать на диванчике. Проснулся я — ещё темно. Успел поспать и отдохнуть я. Встаю и, как всегда, — в окно, Но на окне — стальные прутья! И меня, патентованного, Ко всему подготовленного, Эти прутья печальные Ввергли в бездну отчаянья. А рано утром — верь не верь — Я встал, от слабости шатаясь, И вышел в дверь. Я — вышел — в дверь! С тех пор в себе я сомневаюсь. В мире — тишь и безветрие, Чистота и симметрия. На душе моей тягостно, И живу я безрадостно.