Я был душой дурного общества, И я могу сказать тебе: Мою фамилью-имя-отчество Прекрасно знали в КГБ. В меня влюблялася вся улица И весь Савеловский вокзал. Я знал, что мной интересуются, Но все равно пренебрегал. Свой человек я был у скокарей, Свой человек — у щипачей,- И гражданин начальник Токарев Из-за меня не спал ночей. Ни разу в жизни я не мучился И не скучал без крупных дел,- Но кто-то там однажды скурвился, ссучился — Шепнул, навел — и я сгорел. Начальник вел себя не въедливо, Но на допросы вызывал,- А я всегда ему приветливо И очень скромно отвечал: «Не брал я на душу покойников И не испытывал судьбу,- И я, начальник, спал спокойненько, И весь ваш МУР видал в гробу!» И дело не было отложено И огласили приговор,- И дали все, что мне положено, Плюс пять мне сделал прокурор. Мой адвокат хотел по совести За мой такой веселый нрав,- А прокурор просил всей строгости — И был, по-моему, неправ. С тех пор заглохло мое творчество, Я стал скучающий субъект,- Зачем же быть душою общества, Когда души в нем вовсе нет!