Сгорели мы по недоразумению: Он за растрату сел, а я — за Ксению. У нас любовь была, но мы рассталися, Она кричала и сопротивлялася. На нас двоих нагрянула ЧК, И вот теперь мы оба с ним зэка — Зэка Васильев и Петров-зэка. А в лагерях — не жизнь, а темень-тьмущая: Кругом майданщики, кругом домушники, Кругом ужасные к нам отношения И очень странные поползновения. Ну а начальству наплевать за что и как, Мы для начальства — те же самые зэка: Зэка Васильев и Петров-зэка. И вот решили мы: бежать нам хочется, Не то всё это очень плохо кончится — Нас каждый день мордуют уголовники, И главный врач зовёт к себе в любовники. И вот в бега решили мы, ну а пока Мы оставалися всё теми же зэка — Зэка Васильев и Петров-зэка. Четыре года мы побег готовили — Харчей три тонны мы наэкономили, И нам с собою даже дал половничек Один ужасно милый уголовничек. И вот ушли мы с ним — в руке рука, Рукоплескало нашей дерзости зэка — Зэка Петрову, Васильеву-зэка. И вот по тундре мы, как сиротиночки, Не по дороге всё, а по тропиночке, Куда мы шли — в Москву или в Монголию, — Он знать не знал, паскуда, я — тем более. Я доказал ему, что запад — где закат, Но было поздно: нас зацапала ЧК — Зэка Петрова, Васильева-зэка. Потом — приказ про нашего полковника, Что он поймал двух крупных уголовников. Ему за нас — и деньги, и два ордена, А он от радости всё бил по морде нас. Нам после этого прибавили срока, И вот теперь мы те же самые зэка — Зэка Васильев и Петров-зэка.