«Ланиты у меня на солнце загорели, И ноги белые от терний покраснели. День целый я прошла долиною; влекли Меня со всех сторон блеяния вдали. Бегу, — но, верно, ты скрываешься, враждуя; Всё пастухи не те! О, где же, где найду я Тебя, красавец мой? Скажи, поведай мне, Где ты пасешь стада? В которой стороне? О нежный отрок, ты краснеешь предо мною! Взгляни, как я бледна, — истомлена тобою: Люблю твое чело невинное и нрав. Пойдем. — Не всё ж искать ребяческих забав. О нежный отрок мой, узнай, как я страдаю: Хочу забыть тебя — и всё не забываю. Прекрасное дитя, к тебе влекут мечты: Как дева робкая, склоняешь взоры ты. Грудь белая твоя, полуприкрыта тканью, Еще не отдалась любовному желанью. Пойдем. Узнаешь всё. Тебя я научу. С душою девственной беседовать хочу. Пока, преодолев невольное смущенье, Как я, познаешь ты и взохи и томленье, А детских щек твоих вот этот пышный цвет — Единственно моих лобзаний будет след. О, если б наконец ты раннею зарею Пришел на грудь ко мне приникнуть головою! Я, сон лелея твой, боялась бы дохнуть, Чтоб не будить тебя, дышала бы чуть-чуть, И, складки тонкого раскинув покрывала, Я б от ланит твоих горячих отгоняла И дерзких комаров и беспокойных пчел». … … … И Нимфа, отрока сыскав, стоит, вздыхает, Трепещет и его с собою увлекает. Садится на траву. Ей уступает он, И горд, и втайне рад, и явно пристыжен. Уж прикоснулася неверными перстами Она к нему. Одна рука ее кудрями Играет отрока, другая же рука Ласкает шелк ланит младенческих слегка. «Дитя, — зовет она, — приди на зов мой страстный, Прекрасен, юн, ко мне, и юной, и прекрасной, Ко мне, прелестный друг, ты на колени сядь. Скажи, как много лет успел ты сосчитать? Бывал ли первым ты борцом между друзьями? Им нынче, говорят, скользящими руками, Счастливцам, жать пришлось тебя к груди своей. И на тебе сиял струящийся елей. Ты потупляешь взор? О, как должна гордиться Та, у которой мог, красавец, ты родиться! Богинею рожден ты, верно. Что с тобой? Ты весь дрожишь. Дитя, коснись вот здесь рукой: Грудь у меня пышней, чем у тебя, скруглилась. Но это — знаешь ли? — быть может, опустилась Одежда женская перед тобой хоть раз? — Но это не одно различие у нас. Ты улыбаешься, краснея? Как сияет Огонь твоих очей! Как твой румянец тает! Не Гиацинт ли ты, любимый сын небес? Иль тот, за кем орла ниспосылал Зевес? Иль тот, кто, зарожден богинь пленять собою, Из лона Мирры шел, одетого корою? Дитя, кто б ни был ты, хочу тебя обнять! Дитя, люби меня! Как часто отвергать Умела юношей я пыл неукротимый; Но ты, ты будь моим, хочу я быть любимой! … … … И возвестит векам мой камень гробовой, Что Гименеем был развязан пояс мой».