В зверинец мой раскрыты двери, Зверей подобных в мире нет, Рассортированы все звери, И каждому дан свой куплет. Вот Крюднер, капитан хохлатый, Он привезен из дальних стран, Молодцеватый, грубоватый, А вот при нем его Бриган. Вот Кащенки — и Петр, и Павел, Я в клетке их держу одной, Зверьки ручные, честных правил И по-домашнему с ленцой. Вот Пален; петухом ли шпанским, Аистом ли его назвать?. Он поится одним шампанским; Полегче, ног бы не сломать! Вот Рап-кобель. Каким-то чудом И Агапей при нем всегда. Кто кобелем, а кто верблюдом Заняться может, господа. Кази усами разукрашен, Турецкой силой одарен. Он бородою только страшен, И до клубнички падок он. А вот Кудашев; он был князем Вдали, на южных островах; Силач, он всех кидает наземь И татуирован в … А вот Краевский; с пальмы южной, Страны полуденной жилец, Но как обманчив вид наружный: Он только с виду молодец. Вот Клопман; ящик с зеркалами, В помадной банке корм стоит, Что день, то щетка; он духами От головы до ног облит. Вот отделенье мелкой птицы: Борисов, чтобы не забыть; Он к нам приехал из столицы «Мое почтенье» говорить. А тут, лишь клетку повернете, Для крошки в ящике простор; Та крошка Фонька Ревелиоти, Мала, но ноготок востер. Вот Иваненко для закуски, В бараньих завитках кругом; Не знаю, шпанский или русский, Но только знаю — с курдюком.