Смолкали и говор, и шутки, Входили, главы обнажив. Был воздух туманный и жуткий, В углу раздавался призыв… Призыв к неизвестной надежде, За ним — тишина, тишина… Там женщина в черной одежде Читала, крестясь, письмена. А люди, не зная святыни, Искали на бледном лице Тоски об утраченном сыне, Печали о раннем конце… Она же, собравшись в дорогу, Узнала, что жив ее сын, Что где-то он тянется к богу, Что где-то он плачет один… И только последняя тягость Осталась — сойти в его тьму, Поведать великую радость, Чтоб стало полегче ему…