Блок Александр Александрович

Сны раздумий небывалых

Сны раздумий небывалых Стерегут мой день.

Когда мы любим безотчетно

Когда мы любим безотчетно Черты нам милого лица,

Ты не ушла. Но, может быть

Ты не ушла. Но, может быть, В своем непостижимом строе

Не венчал мою голову траурный лавр

Не венчал мою голову траурный лавр В эти годы пиров и скорбей.

День таит в себе часы

День таит в себе часы Неизведанной красы.

Все отошли. Шумите, сосны

Все отошли. Шумите, сосны, Гуди, стальная полоса.

Песенка (Что?, красавица, довольно ты царила)

Смеялась ты… Смеюся я! (Романс)

Тебя скрывали туманы

Тебя скрывали туманы, И самый голос был слаб.

Две души

…Напомнив призраки былого, Она дала мне зреть сама

Дела свершились

Дела свершились. Дни сочтены.

Она, как прежде, захотела

Она, как прежде, захотела Вдохнуть дыхание свое

Аветик Исаакян. «В разливе утренних лучей»

В разливе утренних лучей Трепещет жаворонок страстный,

Н. Рунеберг. Марш мертвецов

Упорной колонной мы строимся там, Где гибнут живые толпа?ми.

Ночь, улица, фонарь, аптека

Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет.

Свободны дали. Небо открыто

Свободны дали. Небо открыто. Смотрите на нас, планеты,

Было то в темных Карпатах

Было то в темных Карпатах, Было в Богемии дальней…

Её прибытие

1. Рабочие на рейде Окаймлен летучей пеной,

Гейне «Когда-то в этом зале»

Когда-то в этом зале Мы с вами обручились;

Как мимолетна тень осенних ранних дней

Как мимолетна тень осенних ранних дней, Как хочется сдержать их раннюю тревогу,

Поет, краснея, медь. Над горном

Поет, краснея, медь. Над горном Стою — и карлик служит мне;

Ты говоришь, что я дремлю

Ты говоришь, что я дремлю, Ты унизительно хохочешь.

Они живут под серой тучей

Они живут под серой тучей. Я им чужда и не нужна.

Аветик Исаакян. «Снилось мне — у соленой волны»

Снилось мне — у соленой волны, Ранен в сердце, я тихо прилег;

Я, изнуренный и премудрый

Я, изнуренный и премудрый, Восстав от тягостного сна,

На перекрестке

На перекрестке, Где даль поставила,

Соловьиный сад

1 Я ломаю слоистые скалы

Аветик Исаакян. «Словно молньи луч, словно гром из туч»

Словно молньи луч, словно гром из туч, Омрачен душой, я на бой пошел.

Так. Я знал. И ты задул

Андрею Белому Так. Я знал. И ты задул

Теряет берег очертанья

Теряет берег очертанья. Плыви, челнок!

Седые сумерки легли

Седые сумерки легли Весной на город бледный.

Венеция

1 С ней уходил я в море,

При посылке роз

Смотрел отвека бог лукавый На эти душные цветы.

Ужасен холод вечеров

Ужасен холод вечеров, Их ветер, бьющийся в тревоге,

Покойник спать ложится

Покойник спать ложится На белую постель.

Прощай. В последний раз жестоко

Прощай. В последний раз жестоко Я обманул твои мечты…

По православному

Ты не получишь воздаянья, Ты не узнаешь ничего,

Напрасно я боролся с богом

Напрасно я боролся с богом. Он — громоносный чудодей —

Ночью вьюга снежная

Ночью вьюга снежная Заметала след.

На поле куликовом. Текст для Кантаты

1. Хор татар Идут века…

Пушкинскому дому

Имя Пушкинского Дома В Академии Наук!

Аветик Исаакян. «Ал-злат наряд — мой детка рад»

Ал-злат наряд — мой детка рад, Индийский лал в ручонке сжал,

Мне битва сердце веселит

Все двери заперты, и отданы ключи Тюремщиком твоей безжалостной царице.

На небе — празелень, и месяца осколок

На небе — празелень, и месяца осколок Омыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша,

Ночь

Маг, простерт над миром брений, В млечной ленте — голова.

Сольвейг (Ты прибежала)

Сольвейг Сольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне,

Ты придешь и обнимешь

Ты придешь и обнимешь. И в спокойной мгле

На смерть деда (1 июля 1902 г)

Мы вместе ждали смерти или сна. Томительные проходили миги.

Молчи, как встарь, скрывая свет

Молчи, как встарь, скрывая свет, — Я ранних тайн не жду.

Ты много жил. Негодованье

Ты много жил. Негодованье В своей душе взлелеял ты.

Своими горькими слезами

Своими горькими слезами Над нами плакала весна.

Целый день — суета у могил

Целый день — суета у могил. В синеватом кадильном дыму

Жду я смерти близ денницы

Л. Семенову Жду я смерти близ денницы.

Как тяжело ходить среди людей

Там человек сгорел. А. Фет

Всю ночь дышала злобой вьюга

Всю ночь дышала злобой вьюга, Сметая радость сердца прочь;

Дума

Одиноко плыла по лазури луна, Освещая тенистую даль,

Неизмеримость гасит лу’ны

Неизмеримость гасит луны, Закон крушится о закон.

Пусть рассвет глядит нам в очи

Пусть рассвет глядит нам в очи, Соловей поет ночной,

Ворожба

Я могуч и велик ворожбою, Но тебя уследить — не могу.

На чердаке

Что на свете выше Светлых чердаков?

Я — тварь дрожащая

Я — тварь дрожащая. Лучами Озарены, коснеют сны.

Я тишиною очарован

Я тишиною очарован Здесь — на дорожном полотне.

За темной далью городской

За темной далью городской Терялся белый лед.

При жолтом свете веселились

При жолтом свете веселились, Всю ночь у стен сжимался круг,

Madonna da Settignano

Встретив на горном тебя перевале, Мой прояснившийся взор

По узким площадям ловил я тень девицы

По узким площадям ловил я тень девицы, Но камни и тоска, казалось, — заодно.

Они идут — туманные

Они идут — туманные С мерцаньями в глазах.

Я бежал и спотыкался

Андрею Белому Я бежал и спотыкался,

Проходишь ты в другие дали

Проходишь ты в другие дали, Другие слышишь голоса.

Хранила я среди младых созвучий

Хранила я среди младых созвучий Задумчивый и нежный образ дня.

Признак истинного чуда

Признак истинного чуда В час полночной темноты —

Один порыв — безвластный и плакучий

Один порыв — безвластный и плакучий, Одна мечта — чрезмерностью слаба, —

Я просыпался и всходил

Я просыпался и всходил К окну на темные ступени.

У моря

Стоит полукруг зари. Скоро солнце совсем уйдет.

Да. Так диктует вдохновенье

Да. Так диктует вдохновенье: Моя свободная мечта

Моей матери (Помнишь думы? Они улетели)

Помнишь думы? Они улетели. Отцвели завитки гиацинта.

Поединок

Дни и ночи я безволен, Жду чудес, дремлю без сна.

Передвечернею порою

Передвечернею порою Сходил я в сумерки с горы,

Аветик Исаакян. «Я увидел во сне: колыхаясь, виясь»

Я увидел во сне: колыхаясь, виясь, Проходил караван, сладко пели звонки.

Черная кровь

1 В пол-оборота ты встала ко мне,

Без слова мысль, волненье без названья

Без слова мысль, волненье без названья, Какой ты шлешь мне знак,

Надежды трепетной моей

Надежды трепетной моей, Моей гармонии сердечной

На поле Куликовом

Часть 1 Река раскинулась. Течет, грустит лениво

Я умер. Я пал от раны

Я умер. Я пал от раны. И друзья накрыли щитом.

Голос из хора

Как часто плачем — вы и я — Над жалкой жизнию своей!

Русь

Ты и во сне необычайна. Твоей одежды не коснусь.

Окрай небес — звезда омега

Окрай небес — звезда омега, Весь в искрах, Сириус цветной.

Мысли мои утопают в бессилии

Мысли мои утопают в бессилии. Душно, светло, безотрадно и весело.

Исчезла, отлетела в высь

Исчезла, отлетела в высь. Замолкла в сферах отдаленных.

Блаженный, забытый в пустыне

Блаженный, забытый в пустыне, Ищу небывалых распятий.

Сем бенелли. Рваный плащ

1. Песенка для Герардо? Карнавал, вертлявый бес,

Дым от костра струею сизой

Не уходи. Побудь со мною, Я так давно тебя люблю.

В голубой далекой спаленке

В голубой далекой спаленке Твой ребенок опочил.

Встречной

Я только рыцарь и поэт, Потомок северного скальда.

Придут незаметные белые ночи

Придут незаметные белые ночи. И душу вытравят белым светом.

Пойдем купить нарядов и подарков

Пойдем купить нарядов и подарков, По улице гуляя городской.

Сегодня в ночь одной тропою

Сегодня в ночь одной тропою Тенями грустными прошли

Осенний день

Идем по жнивью, не спеша, С тобою, друг мой скромный,

В пути (Ветр налетит, завоет снег)

Ветр налетит, завоет снег, И в памяти на миг возникнет

В те целомудренные годы

В те целомудренные годы Я понял тайный жизни смысл,

По берегу плелся больной человек

По берегу плелся больной человек. С ним рядом ползла вереница телег.

Старуха гадала у входа

Старуха гадала у входа О том, что было давно.

Чулков и я стрелой амура

Чулков и я стрелой амура Истыканы со всех концов,

Счастливая пора, дни юности мятежной

Счастливая пора, дни юности мятежной! Умчалась ты, и тихо я грущу;

В голодной и больной неволе

В голодной и больной неволе И день не в день, и год не в год.

Посвящаются Л.В. Ходскому, Н.И. Кауфману, К. Бальмонту

I. Л.В. Ходскому Ты негодуешь справедливо,

Какой-то вышний серафим

Какой-то вышний серафим Принес мне чудных звуков море.

Голоса (Двое проносятся в сфере метелей)

Он Нет исхода вьюгам певучим!

Увижу я, как будет погибать

Увижу я, как будет погибать Вселенная, моя отчизна.

Смотри — я отступаю в тень

Смотри — я отступаю в тень, А ты по-прежнему в сомненьи

На темном пороге тайком

На темном пороге тайком Святые шепчу имена.

Распаленная зноем июльская ночь

Распаленная зноем июльская ночь… Не смыкайтесь, усталые вежды мои!

Аветик Исаакян. «Был на Аразе у меня Баштан»

Был на Аразе у меня баштан — Араз — Аракс, река. Баштан — сад.

Ты страстно ждешь. Тебя зовут

Ты страстно ждешь. Тебя зовут, — Но голоса мне не знакомы,

Люблю. начертаны святые письмена

Люблю. Начертаны святые письмена, И смело льется стих покорный…

Снежная вязь

Снежная мгла взвила?сь. Легли сугробы кругом.

Моей красавице-царице

Моей красавице-царице Несу я юные стихи,

Спустись в подземные ущелья

Спустись в подземные ущелья, Земные токи разбуди,

Наступает пора небывалая

Наступает пора небывалая. В освященные ризы одет,

Клеопатра

Открыт паноптикум печальный Один, другой и третий год.

О, как смеялись вы над нами

О, как смеялись вы над нами, Как ненавидели вы нас

Голос (Чей-то обманчивый голос поет)

Чей-то обманчивый голос поет, Кто пробудился от сна и зовет?

В часы вечернего тумана

В часы вечернего тумана Слетает в вихре и огне

Ты с вершин печальных гор

Ты с вершин печальных гор К нам сошла пропеть и сгинуть

Гейне. Пролог

Чуть не в каждой галерее Есть картина, где герой,

Или устал ты до времени

Или устал ты до времени, Просишь забвенья могил,

Две любви

Любви и светлой, и туманной Равно изведаны пути.

Гораций. Liber ii. Carmen XX

Не на простых крылах, на мощных я взлечу, Поэт-пророк, в чистейшие глубины,

Для исполнения программы

Для исполнения программы Я заручусь согласьем сил.

Повеселясь на буйном пире

Моей матери Повеселясь на буйном пире,

Прошедших дней немеркнущим сияньем

Прошедших дней немеркнущим сияньем Душа, как прежде, вся озарена.

Я искал голубую дорогу

Я искал голубую дорогу И кричал, оглушенный людьми,

Всё, чем дышал я

Всё, чем дышал я, Чем ты жила,

Нам довелось еще подняться

Нам довелось еще подняться, Не раз упав, не раз устав,

Как любовно сплетал я тончайшую сеть

Как любовно сплетал я тончайшую сеть! Но один — на другом берегу —

Был вечер поздний и багровый

Был вечер поздний и багровый, Звезда-предвестница взошла.

Ищи разгадку ожиданий

Ищи разгадку ожиданий В снегах зимы, в цветах весны,

Мрак. Один я. Тревожит мой слух тишина

Мрак. Один я. Тревожит мой слух тишина. Всё уснуло, да мне-то не спится.

Странных и новых ищу на страницах

Странных и новых ищу на страницах Старых испытанных книг,

Напрасно, дева, ты бежала

Напрасно, дева, ты бежала, Моей пытливости страшась.

Как день, светла, но непонятна

Как день, светла, но непонятна, Вся — явь, но — как обрывок сна,

Там неба осветленный край

Там неба осветленный край Средь дымных пятен.

Мой милый, будь смелым

Мой милый, будь смелым И будешь со мной.

Ночь на Новый год

Лежат холодные туманы, Горят багровые костры.

Преображение

Разверзаются туманы, Буревестник на волне,

Есть времена, есть дни, когда

Есть времена, есть дни, когда Ворвется в сердце ветер снежный,

Любовник, вышедший для брани

Militat omnis amans. Ovid. Amores[1]

Там, за далью бесконечной

Там, за далью бесконечной, Дышит счастье прошлых дней…

Забывшие тебя

И час настал. Свой плащ скрутило время, И меч блеснул, и стены разошлись.

Боги гасят небосвод

Боги гасят небосвод. Жадно молится народ.

Enjambements

Давид Самуилыч! Едва Альбом завели, — голова

Голоса скрипок

Евг. Иванову Из длинных трав встает луна

Голубые ходят ночи

Голубые ходят ночи, Голубой струится дым,

В передзакатные часы

В передзакатные часы Среди деревьев вековых

Я в четырех стенах — убитый

Я в четырех стенах — убитый Земной заботой и нуждой.

Они расстались без печали

Они расстались без печали, Забыты были счастья дни;

Не утоленная кровавыми струями

Не утоленная кровавыми струями, Безмолвствует земля.

Сольвейг

Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный Путь! Дай мне вздохнуть, освежить мою грудь!

В ночи, исполненной грозою

В ночи, исполненной грозою, В средине тучи громовой,

Грустно и тихо у берега сонного

Грустно и тихо у берега сонного Лодка плывет — ты дремли.

Неведомому Богу

Не ты ли душу оживишь? Не ты ли ей откроешь тайны?

Второе крещенье

Открыли дверь мою метели, Застыла горница моя,

У берега зеленого на малой могиле

У берега зеленого на малой могиле В праздник Благовещенья пели псалом.

Твари весенние

Золотистые лица купальниц. Их стебель влажен.

7-8 Ноября 1902 года

Осанна! Ты входишь в терем! Ты — Голос, Ты — Слава Царицы!

Тихо вечерние тени

Тихо вечерние тени В синих ложатся снегах.

Разверзлось утреннее око

Разверзлось утреннее око, Сиянье льется без конца.

Песнь ада

День догорел на сфере той земли, Где я искал путей и дней короче.

Из ничего — фонтаном синим

Из ничего — фонтаном синим Вдруг брызнул свет.

Благоуханных дней теченье

Благоуханных дней теченье Сменяют тяжкие года,

Ну, что же? Устало заломлены слабые руки

Ну, что же? Устало заломлены слабые руки, И вечность сама загляделась в погасшие очи,

Отрывок

Непонятною тоскою Дышит ночь. Приди, мой друг!

Я шел во тьме к заботам и веселью

Тоску и грусть, страданья, самый ад, Всё в красоту она преобразила.

Усни, пока для новой жизни

Усни, пока для новой жизни Не воскресит тебя любовь,

Я прокра’дусь ночью сонной

Я прокра’дусь ночью сонной К изголовью утомленной

Одиночество

Река несла по ветру льдины, Была весна, и ветер выл.

Болотные чертенятки

А.М. Ремизову Я прогнал тебя кнутом

Обман

В пустом переулке весенние воды Бегут, бормочут, а девушка хохочет.

Ты далека, как прежде, так и ныне

Ты далека, как прежде, так и ныне, Мне не найти родные берега.

Голоса (Я — свободный глашатай веков)

Предоставьте мертвым погребать мертвецов. (Евангелье)

Покраснели и гаснут ступени

Покраснели и гаснут ступени. Ты сказала сама: «Приду».

Всё настоящее ничтожно

Всё настоящее ничтожно, Серо, как этот серый день,

Мюссе «Открою ль, дерзновенный»

Открою ль, дерзновенный, Названье девы милой?

Ушла. Но гиацинты ждали

Ушла. Но гиацинты ждали, И день не разбудил окна,

Балаганчик

Возможно, вы искали : одноименную

Молитвы

Наш Арго! Андрей Белый

Шекспир. Песенка Дездемоны

В тени сикоморы душа, изнывая… Поют про зеленую иву…

Уже над морем вечереет

Уже над морем вечереет, Уж ты мечтой меня томишь,

Днем вершу я дела суеты

Днем вершу я дела суеты, Зажигаю огни ввечеру.

Яблони сада вырваны

Яблони сада вырваны, Дети у женщины взяты,

Ты была у окна

Ты была у окна, И чиста и нежна,

В жаркой пляске вакханалий

В жаркой пляске вакханалий Позабудь свою любовь,

Вольные мысли (1907)

(Посв. Г. Чулкову) О смерти

Я мог бы ярче просиять

Я мог бы ярче просиять, Оставив след на синей влаге.

Я сходил в стремнины горные

Я сходил в стремнины горные, Видел долы и леса.

К ногам презренного кумира

К ногам презренного кумира Слагать божественные сны

Когда я создавал героя

Когда я создавал героя, Кремень дробя, пласты деля,

Вечность бросила в город

Вечность бросила в город Оловянный закат.

Травы спят красивые

Травы спят красивые, Полные росы.

Сон

Моей матери Я видел сон: мы в древнем склепе

Балаган

Ну, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира!

Потеха! Рокочет труба

Потеха! Рокочет труба, Кривляются белые рожи,

Будет день, словно миг веселья

Будет день, словно миг веселья. Мы забудем все имена.

Еще бледные зори на небе

Несбыточное грезится опять. Фет

Милый друг! Ты юною душою

Милый друг! Ты юною душою Так чиста!

Ты горишь над высокой горою

Ты горишь над высокой горою, Недоступна в Своем терему.

В седую древность я ушел, мудрец

Revertitur in terram suam unde erat, Et spiritus redit ad Deum, qui dedit illum.

Песенка (Она поет в печной трубе)

Она поет в печной трубе. Ее веселый голос тонок.

Благовещение (С детских лет видения и грезы)

С детских лет — видения и грезы, Умбрии ласкающая мгла.

Голос в тучах

Нас море примчало к земле одичалой В убогие кровы, к недолгому сну,

Молитву тайную твори

Молитву тайную твори — Уже приблизились лучи

Чем больше хочешь отдохнуть

Чем больше хочешь отдохнуть, Тем жизнь страшней, тем жизнь

Усните блаженно, заморские гости, усните

Усните блаженно, заморские гости, усните, Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее…

На железной дороге

Марии Павловне Ивановой Под насыпью, во рву некошенном,

Их было много — дев прекрасных

Их было много — дев прекрасных. Ущелья гор, хребты холмов

Карпани. In questa tomba oscura laschia mi riposar

В этой мрачной гробнице, О, дайте мне отдохнуть!

Душа моя тиха. В натянутых струнах

Душа моя тиха. В натянутых струнах Звучит один порыв, здоровый и прекрасный,

Догорай, не узнавая

Догорай, не узнавая, В синий вечер, в синий день.

Я умирал. Ты расцветала

Я умирал. Ты расцветала. И вдруг, взглянув на смертный лик,

Уже бледнеет день прощальный

Уже бледнеет день прощальный. Ты эту ночь мне подари.

Вечер мой в красном огне

Вечер мой в красном огне. День мой свершает круги.

Сама судьба мне завещала

Сама судьба мне завещала С благоговением святым

Его встречали повсюду

Его встречали повсюду На улицах в сонные дни.

У дверей

Я один шепчу заклятья, Двери глухо заперты.

Там — в улице стоял какой-то дом

Там — в улице стоял какой-то дом, И лестница крутая в тьму водила.

Поэма философская. Первые три посылки

Ты еси Петр, и на сем камени созижду церковь мою. Еванг. Матфея, XVI.18

Мой бедный, мой далекий друг

Мой бедный, мой далекий друг! Пойми, хоть в час тоски бессонной,

Странно: мы шли одинокой тропою

Странно: мы шли одинокой тропою, В зелени леса терялись следы,

Опустись, занавеска линялая

Опустись, занавеска линялая, На больные герани мои.

Не знаю тебя и не встречу

Не знаю тебя и не встречу. Больнее, но легче не встретить.

О, весна без конца и без краю

О, весна без конца и без краю — Без конца и без краю мечта!

Ты простерла белые руки (Подражание Вал. Брюсову)

Ты простерла белые руки И легла в задумчивый гроб.

Свобода смотрит в синеву

Свобода смотрит в синеву. Окно открыто. Воздух резок.

Я был весь в пестрых лоскутьях

Я был весь в пестрых лоскутьях, Белый, красный, в безобразной маске

Как душно мне! Открой окно

Как душно мне! Открой окно… Дитя, ты также нездорова?

Темна и сумрачна была

Темна и сумрачна была Июля ночь. Я ждал свиданья.

В туманах, над сверканьем рос

В туманах, над сверканьем рос, Безжалостный, святой и мудрый,

Взморье

Сонный вздох онемелой волны Дышит с моря, где серый маяк

Сцена из исторической картины «Всемирная литература»

(XX столетие по Р.Хр.) Место действия — будуар герцогини.

Я, отрок, зажигаю свечи

Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. От Иоанна, III, 29

Сны

И пора уснуть, да жалко, Не хочу уснуть!

И жизнь, и смерть, я знаю, мне равны

И жизнь, и смерть, я знаю, мне равны. Идет гроза, блестят вдали зарницы,

Я укрыт до времени в приделе

Я укрыт до времени в приделе, Но растут великие крыла.

Когда святого забвения

Когда святого забвения Кругом недвижная тишь, —

Мэри

1 Опять у этой двери

Писать ли вам, что тайный пламень

Писать ли Вам, что тайный пламень Горит в душе моей опять,

A la tres-chere, a la tres-belle (Самой дорогой, самой прекрасной)

Baudelaire[1] Одной тебе, тебе одной,

Я помню тихий мрак и холод с высоты

Я помню тихий мрак и холод с высоты. Там своды мрачные задумчиво чернели.

Неоконченная поэма

(Bad Nauheim. 1897–1903) 1

Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь

Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь. Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,

Последний пурпур догорал

Последний пурпур догорал, Последний ветр вздохнул глубоко,

Полный месяц встал над лугом

Полный месяц встал над лугом Неизменным дивным кругом,

Аметист

К.М.С. Порою в воздухе, согретом

Аветик Исаакян. «От алой розы, розы любви»

От алой розы, розы любви, Увы — остались одни шипы!

Я жалок в глубоком бессильи

Я жалок в глубоком бессильи, Но Ты всё ясней и прелестней.

И нам недолго любоваться

И нам недолго любоваться На эти, здешние, пиры:

Сын и мать

Моей матери Сын осеняется крестом.

Владимиру Бестужеву (ответ)

Да, знаю я: пронзили ночь ответа Незримые лучи.

Снова иду я над этой пустынной равниной

Снова иду я над этой пустынной равниной. Сердце в глухие сомненья укрыться не властно.

Noli tangere circulos meos (Не тронь моих кругов)

Символ мой знаком отметить, Счастье мое сохранить…

За краткий сон, что нынче снится

За краткий сон, что нынче снится, А завтра — нет,

Потемнели, поблекли залы

Потемнели, поблекли залы. Почернела решотка окна.

И я любил. И я изведал

И я любил. И я изведал Безумный хмель любовных мук,

Сны безотчетны, ярки краски

Для солнца возврата нет. «Снегурочка» Островского

В небе — день, всех ночей суеверней

В небе — день, всех ночей суеверней, Сам не знает, он — ночь или день.

В снегах

И я затянут Лентой млечной!

Отворяются двери

Отворяются двери — там мерцанья, И за ярким окошком — виденья.

Вот явилась. Заслонила

Вот явилась. Заслонила Всех нарядных, всех подруг,

Комета

Ты нам грозишь последним часом, Из синей вечности звезда!

Мы шли заветною тропою

Мы шли заветною тропою Сегодня ночью в светлом сне,

Гораций (Милая дева, зачем тебе знать, что)

Милая дева, зачем тебе знать, что? жизнь нам готовит, Мы, Левконоя, богов оскорбляем страстью познанья.

Невидимка

Веселье в ночном кабаке. Над городом синяя дымка.

Байрон. Дамет

Бесправный, как дитя, и мальчик по летам, Душою преданный убийственным страстям,

Без веры в бога, без участья

Без веры в бога, без участья, В скитаньи пошлом гибну я,

Видно, дни золотые пришли

Видно, дни золотые пришли. Все деревья стоят, как в сияньи.

Поэт в изгнаньи и в сомненьи

Поэт в изгнаньи и в сомненьи На перепутьи двух дорог.

Мне снилась снова ты, в цветах

Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене, Безумная, как страсть, спокойная, как сон,

Смятение

Мы ли — пляшущие тени? Или мы бросаем тень?

Я живу в глубоком покое

Я живу в глубоком покое. Рою днем могилы корням.

Ты — молитва лазурная

Ты — молитва лазурная, Ты — пустынная тишь,

Как растет тревога к ночи

Как растет тревога к ночи! Тихо, холодно, темно.

Мы проснулись в полном забвении

Мы проснулись в полном забвении — в полном забвении.

Рожь вокруг волновалась, и шелест стеблей

Рожь вокруг волновалась… и шелест стеблей Заглушал упоительный звук их речей…

Сирин и Алконост птицы радости и печали

Густых кудрей откинув волны, Закинув голову назад,

Луна проснулась, Город шумный

Луна проснулась. Город шумный Гремит вдали и льет огни,

Зачатый в ночь, я в ночь рожден

Зачатый в ночь, я в ночь рожден, И вскрикнул я, прозрев:

Ночной туман застал меня в дороге

Ночной туман застал меня в дороге. Сквозь чащу леса глянул лунный лик.

Она пришла с заката

Она пришла с заката. Был плащ ее заколот

Ты хочешь царствовать поныне

Ты хочешь царствовать поныне, Поэта дух воспламенять

Я прихожу к тебе не дважды

Я прихожу к тебе не дважды, И нет, и нет возврата мне.

Не презирайте, бога ради

Не презирайте, бога ради, Меня за мысли и мечты,

Месяц вышел, солнца нет

Месяц вышел, солнца нет, Лишь зари вечерний свет.

Глаза, опущенные скромно

Глаза, опущенные скромно, Плечо, закрытое фатой…

Веселимся, кру’жимся

Веселимся, кру’жимся, Хороводом тешимся —

Анне Ахматовой

«Красота страшна» — Вам скажут, — Вы накинете лениво

Не затем величал я себя паладином

Не затем величал я себя паладином, Не затем ведь и ты приходила ко мне,

Здесь память волны святой

Здесь память волны святой Осталась пенистым следом.

Эскиз

Глаза младенчески открыты, Душа туманна и чиста,

И были при последнем издыханьи

…И были при последнем издыханьи. Болезнь пришла и заразила всех.

Песня судьбы

В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Первое послание Иоанна, IV, 18

Над гладью озёрных огней

Над гладью озёрных огней, Рукою холодной разбитых,

Я зол и слаб. Земное море

Я зол и слаб. Земное море Я перешел своим умом…

Я помню час глухой, бессонной ночи

Я помню час глухой, бессонной ночи, Прошли года, а память всё сильна.

К чему бесцельно охранять

К чему бесцельно охранять Свои былые вдохновенья?

В день холодный, в день осенний

В день холодный, в день осенний Я вернусь туда опять

Гамаюн, птица вещая

На гладях бесконечных вод, Закатом в пурпур облеченных,

Я не предал белое знамя

Я не предал белое знамя, Оглушенный криком врагов,

Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле

Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле. Во мгле, что со мною всегда на земле.

В посланьях к земным владыкам

В посланьях к земным владыкам Говорил я о Вечной Надежде.

Ночью сумрачной и дикой

О.М. Соловьевой Ночью сумрачной и дикой —

Не спят, не помнят, не торгуют

Не спят, не помнят, не торгуют. Над черным городом, как стон,

Оставь меня в моей дали

Оставь меня в моей дали?, Я неизменен. Я невинен.

Ищу огней — огней попутных

Ищу огней — огней попутных В твой черный, ведовско?й предел.

Тишина цветет

Здесь тишина цветет и движет Тяжелым кораблем души,

Еще прекрасно серое небо

Еще прекрасно серое небо, Еще безнадежна серая даль.

Гейне «Я в старом сказочном лесу»

Я в старом сказочном лесу! Как пахнет липовым цветом!

Мои печальные порывы

Мои печальные порывы, Мои бесплодные мечты

Гроб невесты легкой тканью

Гроб невесты легкой тканью Скрыт от глаз в соборной мгле.

Чудесно всё, что узнаю

Чудесно всё, что узнаю?, Постыдно всё, что совершаю.

Утомленный, я терял надежды

Утомленный, я терял надежды, Подходила темная тоска.

Бред

Я знаю, ты близкая мне… Больному так нужен покой…

Если только она подойдет

Если только она подойдет — Буду ждать, буду ждать…

Война

Вот поднялась. В железных лапах Визжит кровавой смерти весть.

Не пришел на свиданье

Поздним вечером ждала У кисейного окна

После грозы

Под величавые раскаты Далеких, медленных громов

Не поймут бесскорбные люди

Не поймут бесскорбные люди Этих масок, смехов в окне!

Я и без веры живой

Я и без веры живой, Мне и надежды не надо!

По темному саду брожу я в тоске

По темному саду брожу я в тоске, Следя за вечерней зарею,

Сегодня образ твой чудесен

Сегодня образ твой чудесен — Наряд твой темен, взор твой дик.

Я Гамлет

Я — Гамлет. Холодеет кровь, Когда плетет коварство сети,

Вечерний свет заутра снова

Вечерний свет заутра снова В сияньи дня прольется мне.

Ветер стих, и слава заревая

Моей матери Ветер стих, и слава заревая

Фабрика

В соседнем доме окна жолты. По вечерам — по вечерам

Вступление (Отдых напрасен)

Отдых напрасен. Дорога крута. Вечер прекрасен. Стучу в ворота.

Светлый сон, ты не обманешь

Светлый сон, ты не обманешь, Ляжешь в утренней росе,

На весенний праздник света

На весенний праздник света Я зову родную тень.

Я ждал под окнами в тени

Я ждал под окнами в тени, Готовый гибнуть и смеяться.

Седое утро

Утреет. С богом! По домам! Позвякивают колокольцы.

Я восходил на все вершины

Я восходил на все вершины, Смотрел в иные небеса,

Скользкая жаба-змея, с мутно-ласковым взглядом

Скользкая жаба-змея, с мутно-ласковым взглядом, В перьях зеленых ко мне приползла, увилась и впилась.

И вновь порывы юных лет

И вновь — порывы юных лет, И взрывы сил, и крайность мнений…

Прикорнувши под горою

Прикорнувши под горою, Мистик молит о любви

Он занесен — сей жезл железный

Он занесен — сей жезл железный — Над нашей головой. И мы

Для меня возможны все желания

Для меня возможны все желания, И великие и малые мечты.

Мы были вместе, помню я

Мы были вместе, помню я… Ночь волновалась, скрипка пела…

В углу дивана

Но в камине дозвенели Угольки.

Лишь заискрится бархат небесный

Лишь заискрится бархат небесный И дневные крики замрут,

Мне страшно с Тобой встречаться

Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать.

Неизбежное

Тихо вывела из комнат, Затворила дверь.

Улица, улица

Улица, улица… Тени беззвучно спешащих

Скрипнула дверь. Задрожала рука

Скрипнула дверь. Задрожала рука. Вышла я в улицы сонные.

Нет ни слезы, ни дерзновенья

Нет ни слезы, ни дерзновенья. Всё тот же путь — прямей стрелы.

Андрею Белому

Ты открывал окно. Туман Гасил свечу.

На пасхе

В сапогах бутылками, Квасом припомажен,

В городе колокол бился

В городе колокол бился, Поздние славя мечты

Одинокий, к тебе прихожу

Одинокий, к тебе прихожу, Околдован огнями любви.

В море одна лишь волна — быстротечная

В море одна лишь волна — быстротечная. В небе одна лишь звезда — бесконечная.

За холмом отзвенели упругие латы

За холмом отзвенели упругие латы, И копье потерялось во мгле.

Ненужная весна

1 Отсеребрилась, отзвучала…

Милая девушка, что ты колдуешь

Милая девушка, что ты колдуешь Черным зрачком и плечом?

Порою мне любовь сулят

Порою мне любовь сулят И нежно в очи мне глядят,

Вхожу я в темные храмы

Вхожу я в темные храмы, Совершаю бедный обряд.

Ветер хрипит на мосту меж столбами

Ветер хрипит на мосту меж столбами, Черная нить под снегами гудёт.

Аветик Исаакян. «Караван мой бренчит и плетется»

Караван мой бренчит и плетется Средь чужих и безлюдных песков.

Между страданьями земными

Между страданьями земными Одна земная благодать:

Тянет ветром от залива

Тянет ветром от залива, В теплом ветре — снова ты.

Твоя гроза меня умчала

Твоя гроза меня умчала И опрокинула меня.

Как прощались, страстно кля’лись

Как прощались, страстно клялись В верности любви…

Деве-революции

О, Дева, иду за тобой — И страшно ль идти за тобой

Есть много песен в светлых тайниках

Есть много песен в светлых тайниках Ее души невинной и приветной.

Готов ли ты на путь далекий

Готов ли ты на путь далекий, Добра певец?

Я был невенчан. Премудрость храня

Я был невенчан. Премудрость храня, У Тайны ключами зловеще звенел.

Ей было пятнадцать лет

Ей было пятнадцать лет. Но по стуку Сердца — невестой быть мне могла.

У окна не ветер бродит

У окна не ветер бродит, Задувается свеча.

Мне страшно. Чую приближенье

Мне страшно. Чую приближенье Минут, когда нельзя мечтать,

Молодая луна родилась

Молодая луна родилась И плывет по ночному эфиру…

Вечереющий сумрак, поверь

Вечереющий сумрак, поверь, Мне напомнил неясный ответ.

Я был смущенный и веселый

Я был смущенный и весёлый. Меня дразнил твой темный шёлк.

Пойми же, я спутал

Пойми же, я спутал, я спутал Страницы и строки стихов,

Всюду ясность божия

Всюду ясность божия, Ясные поля,

Я к людям не выйду навстречу

Я к людям не выйду навстречу, Испугаюсь хулы и похвал.

Мчит меня мертвая сила

Мчит меня мертвая сила, Мчит по стальному пути.

Глухая странность бытия

Глухая странность бытия Уже недолго будет сниться.

Я вырезал посох из дуба

Я вырезал посох из дуба Под ласковый шепот вьюги.

Золотистою долиной

Золотистою долиной Ты уходишь, нем и дик.

Ты пробуждалась утром рано

Ты пробуждалась утром рано И покидала милый дом.

Не строй жилищ у речных излучин

Г. Чулкову Не строй жилищ у речных излучин,

Последний путь

В снежной пене — предзакатная — Ты встаешь за мной вдали,

Кошмар

Я проснулся внезапно в ночной тишине, И душа испугалась молчания ночи.

Сбылось пророчество мое

Сбылось пророчество мое: Перед грядущею могилой

Свет в окошке шатался

Свет в окошке шатался, В полумраке — один —

Моя душа в смятеньи страха

Моя душа в смятеньи страха На страже смерти заждалась,

Дух пряный марта

Дух пряный марта был в лунном круге, Под талым снегом хрустел песок.

Старые письма

Вот они, грустные, полные страсти Или любви без границ

Грешить бесстыдно, непробудно

Грешить бесстыдно, непробудно, Счет потерять ночам и дням,

Дома растут, как желанья

Дома растут, как желанья, Но взгляни внезапно назад:

Ворона

Вот ворона на крыше покатой Так с зимы и осталась лохматой…

Сытые

Они давно меня томили: В разгаре девственной мечты

Пожар

Понеслись, блеснули в очи Огневые языки,

В неуверенном, зыбком полете

В неуверенном, зыбком полете Ты над бездной взвился и повис.

Бледные сказанья

— Посмотри, подруга, эльф твой Улетел!

К Музе

Есть в напевах твоих сокровенных Роковая о гибели весть.

Не нарушай гармонии моей

Не нарушай гармонии моей — В ней всё светло и всё духовно.

Дикий ветер

Дикий ветер Стекла гнет,

Не проливай горючих слёз

Не проливай горючих слёз Над кратковременной могилой.

Девушке

Ты перед ним — что стебель гибкий, Он пред тобой — что лютый зверь.

Поэт

Сидят у окошка с папой. Над берегом вьются галки.

Долго искал я во тьме лучезарного бога

Долго искал я во тьме лучезарного бога… Не было сердцу ответа, душе молодой упованья…

Замерла береговая песня

Замерла береговая песня; В стоне чайки — белоснежный зов.

Он шел на отдых. Новый день

Он шел на отдых. Новый день Развеял утреннее знамя,

Ты много жил, я больше пел

Ты много жил, я больше пел… Ты испытал и жизнь и горе,

Мерцали звезды. Ночь курилась

Мерцали звезды. Ночь курилась Весной, цветами и травой.

Там дамы щеголяют модами

Там дамы щеголяют модами, Там всякий лицеист остер —

Проходил я холодной равниной

Проходил я холодной равниной, Слышал громкие крики вдали,

Гейне «Вот май опять повеял»

Вот май опять повеял, Цветы зацвели и лес,

Священный голос ликовал

Священный голос ликовал, Душа сияла и курилась.

Вербы — это весенняя таль

Вербы — это весенняя таль, И чего-то нам светлого жаль,

В ночь молчаливую чудесен

В ночь молчаливую чудесен Мне предстоит твой светлый лик.

О, не тебя люблю глубоко

О, не тебя люблю глубоко, Не о тебе — моя тоска!

Я надел разноцветные перья

Я надел разноцветные перья, Закалил мои крылья — и жду.

Гармоника, гармоника

Гармоника, гармоника! Эй, пой, визжи и жги!

Неомраченный дух прими для лучшей доли

Неомраченный дух прими для лучшей доли Тоскующею тенью поутру.

Тебя в страны? Чужие звали

Тебя в страны чужие звали, Ты собиралась в дальний путь.

Андрею Белому (Опрокинут, канул в бездну)

«Опрокинут, канул в бездну» Зинаидин грозный щит,

Ты смотришь в очи ясным зорям

Ты смотришь в очи ясным зорям, А город ставит огоньки,

Ушел он, скрылся в ночи

Ушел он, скрылся в ночи?, Никто не знает, куда.

Неправда, неправда, я в бурю влюблен

Неправда, неправда, я в бурю влюблен, Я люблю тебя, ветер, несущий листы,

Есть лучше и хуже меня

Есть лучше и хуже меня, И много людей и богов,

Как океан меняет цвет

Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче

Когда с безжалостным страданьем

Когда с безжалостным страданьем В окно глядит угрюмый день,

Иду — и всё мимолетно

Иду — и всё мимолетно. Вечереет — и газ зажгли.

Аветик Исаакян. «Ночью в саду у меня»

Ночью в саду у меня Плачет плакучая ива,

После битвы

Я возвращусь стопой тяжелой, Паду средь храма я в мольбе,

Разгадал я, какие цветы

Разгадал я, какие цветы Ты растила на белом окне.

Когда я прозревал впервые

Когда я прозревал впервые, Навстречу жаждущей мечте

Когда замрут отчаянье и злоба

Когда замрут отчаянье и злоба, Нисходит сон. И крепко спим мы оба

Я шел — и вслед за мною шли

Я шел — и вслед за мною шли Какие-то неистовые люди.

Всё бесконечней, всё хрустальней

Всё бесконечней, всё хрустальней Передо мной синела даль.

Жизнь

Мы рождены; вдыхаем жадно Природы мощные дары;

Гиппиус (Женщина, безумная гордячка)

Женщина, безумная гордячка! Мне понятен каждый ваш намек,

Укрощение строптивой

(Составлено по трагедии Шекспира) Обстановка: «дежурный павильон», сооруженный по указанию Евтихия Карпова

Когда я уйду на покой от времен

Когда я уйду на покой от времен, Уйду от хулы и похвал,

Коршун

Чертя за кругом плавный круг, Над сонным лугом коршун кружит

Аветик Исаакян. «Да, я знаю всегда — есть чужая страна»

Да, я знаю всегда — есть чужая страна, Есть душа в той далекой стране,

Весна несла свои дары

Весна несла свои дары, Душа просилась на свободу,

Из газет

Встала в сияньи. Крестила детей. И дети увидели радостный сон.

Но прощай, о, прощай, человеческий род

Но прощай, о, прощай, человеческий род! Ты в тумане свои переходишь моря —

Ты ли это прозвучала

Ты ли это прозвучала Над темнеющей рекой?

Знаю, бедная, тяжкое бремя

Смерть и время царят на земле — Ты владыками их не зови.

Юрию Берховскому (при получении «Идиллий и элегий»)

Дождь мелкий, разговор неспешный, Из-под цилиндра прядь волос,

Немало времени прошло уже с тех пор

Немало времени прошло уже с тех пор: Ты взглянешь на меня с безвестной тихой думой,

Я стремлюсь к роскошной воле

Я стремлюсь к роскошной воле, Мчусь к прекрасной стороне,

Серебристым, снежным хмелем

Серебристым, снежным хмелем Опьяню и опьянюсь:

Ты был осыпан звездным цветом

Г. Гюнтеру Ты был осыпан звездным цветом

Не легли еще тени вечерние

Не легли еще тени вечерние, А луна уж блестит на воде.

Встану я в утро туманное

Встану я в утро туманное, Солнце ударит в лицо.

Бежим, бежим, дитя свободы

Бежим, бежим, дитя свободы, К родной стране!

Помнишь ли город тревожный

Помнишь ли город тревожный, Синюю дымку вдали?

Ушли в туман мечтания

Ушли в туман мечтания, Забылись все слова.

Прозрачные, неведомые тени

Прозрачные, неведомые тени К Тебе плывут, и с ними Ты плывешь,

Демон (Иди, иди за мной — покорной)

Иди, иди за мной — покорной И верною моей рабой.

Ловлю я тонкий прах надежды

Ловлю я тонкий прах надежды, Ты замедляешь быстрый шаг,

Ты, может быть, не хочешь угадать

Ты, может быть, не хочешь угадать, Как нежно я люблю Тебя, мой гений?

Та жизнь прошла

Та жизнь прошла, И сердце спит,

Кто-то вздохнул у могилы

Кто-то вздохнул у могилы, Пламя лампадки плывет.

Набросок

Надо мной гроза гремела, Ветер вкруг меня шумел,

Роза и соловей

Блеклая роза печально дышала, Солнца багровым закатом любуясь,

Мой монастырь, где я томлюсь безбожно

Мой монастырь, где я томлюсь безбожно, — Под зноем разума расплавленный гранит.

Сфинкс

Шевельнулась безмолвная сказка пустынь, Голова поднялась, высока.

Синеет день хрустальный

Синеет день хрустальный; В холодных зовах высоты

Правдивая история, или вот что значит жить за границей

Когда я спал — ко мне явился дьявол И говорит: «Я сделал всё, что мог…»

Пять изгибов сокровенных

Пять изгибов сокровенных Добрых линий на земле.

Когда я вышел — были зори

Когда я вышел — были зори, Белело утро впереди.

Ожидание

Дни текут молчаливо, Непонятные дни.

Ночи стали тоскливее

Ночи стали тоскливее, Безысходнее — дни.

Мы оба влюблены в один и тот же сон

Мы оба влюблены в один и тот же сон, Нас вынесла волна — и укатилась с шумом.

Русский бред

Зачинайся, русский бред… …Древний образ в темной раке,

З. Топелиус. Млечный путь

Погашен в лампе свет, и ночь спокойна и ясна, На памяти моей встают былые времена,

Хотел я, воротясь домой

Хотел я, воротясь домой, Писать в альбом в стихах,

Сегодня ты на тройке звонкой

Сегодня ты на тройке звонкой Летишь, богач, гусар, поэт,

Твое лицо бледней, чем было

Твое лицо бледней, чем было В тот день, когда я подал знак,

По улицам метель метёт

По улицам метель метёт, Свивается, шатается.

Дитя! Твоим прозрачным словом

Дитя! Твоим прозрачным словом Я окрылен.

Мы преклонились у завета

Мы преклонились у завета, Молчаньем храма смущены.

Царица смотрела заставки

Царица смотрела заставки — Буквы из красной позолоты.

Валерию Брюсову (При получении «Зеркала теней»)

И вновь, и вновь твой дух таинственный В глухой ночи, в ночи пустой

Я медленно сходил с ума

Я медленно сходил с ума У двери той, которой жажду.

Глушь родного леса

Глушь родного леса, Желтые листы.

И опять снега

И опять, опять снега Замели следы…

Друзьям

Молчите, проклятые струны! А. Майков

Гейне «Опять воскрешает мне память»

Опять воскрешает мне память Развеянный ветром образ —

Поздней осенью из гавани

Поздней осенью из гавани От заметенной снегом земли

Всю ночь я слышу вздохи странные

Всю ночь я слышу вздохи странные, У изголовья слышу речь.

Ныне, полный блаженства

Ныне, полный блаженства, Перед божьим чертогом

В час, когда пьянеют нарциссы

В час, когда пьянеют нарциссы, И театр в закатном огне,

В чужбину по гудящей стали

В чужбину по гудящей стали Лечу, опомнившись едва,

Я сегодня не помню, что было вчера

Я сегодня не помню, что было вчера, По утрам забываю свои вечера,

Пляски осенние

Волновать меня снова и снова — В этом тайная воля твоя,

Озарен таинственной улыбкой

Озарен таинственной улыбкой Проводил он дни земли.

Путник, ропщи

Путник, ропщи, Бога ищи,

Тяжко нам было под вьюгами

Тяжко нам было под вьюгами Зиму холодную спать…

Мой вечер близок и безволен

Мой вечер близок и безволен. Чуть вечереют небеса, —

Скифы

Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами!

Город спит, окутан мглою

Город спит, окутан мглою, Чуть мерцают фонари…

Усталым душам вдруг сдается

Усталым душам вдруг сдается, Взглянув на лоно прошлых дней,

Идеал и Сириус

Я долго странствовал по свету, Я всё увидел, всё узнал,

Я вам поведал неземное

Я вам поведал неземное. Я всё сковал в воздушной мгле.

Ночь — как ночь, и улица пустынна

Ночь — как ночь, и улица пустынна. Так всегда!

День был нежно-серый, серый, как тоска

День был нежно-серый, серый, как тоска. Вечер стал матовый, как женская рука.

Народилась волна

Народилась волна — Ударяет о берег скалистый.

В этот серый летний вечер

В этот серый летний вечер, Возле бедного жилья,

Двойник (Вот моя песня — тебе, Коломбина)

Вот моя песня — тебе, Коломбина Это — угрюмых созвездий печать —

В высь изверженные дымы

В высь изверженные дымы Застилали свет зари.

Мы истомились в безмерности

Мы истомились в безмерности. Вот мои песни — и дни.

Через двенадцать лет

К.М.С. 1

Холодный день

Мы встретились с тобою в храме И жили в радостном саду,

Поднимались из тьмы погребов

Поднимались из тьмы погребов. Уходили их головы в плечи.

Девушка пела в церковном хоре

Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю,

Ты можешь по траве зеленой

Ты можешь по траве зеленой Всю церковь обойти,

Когда мы встретились с тобой

Когда мы встретились с тобой, Я был больной, с душою ржавой.

Мы отошли — и тяжко поднимали

Мы отошли — и тяжко поднимали Веселый флаг в ночные небеса,

Всё на земле умрет — и мать, и младость

Всё на земле умрет — и мать, и младость, Жена изменит, и покинет друг.

Я насадил мой светлый рай

Моей матери Я насадил мой светлый рай

Загадай и скройся в ночь

Загадай и скройся в ночь, И следи, одетый мраком:

Маска открыла блестящие зубы

Маска открыла блестящие зубы И скрыла черты.

Когда я вспоминал о прошлом, о забытом

Когда я вспоминал о прошлом, о забытом, Меня опять влекло к утраченным годам,

Небесное умом не измеримо

Небесное умом не измеримо, Лазурное сокрыто от умов.

Пытался сердцем отдохнуть я

Пытался сердцем отдохнуть я — Ужель не сбросить этих снов?

Пусть я покину этот град

Пусть я покину этот град… Тоска невольная сжимает

Прочь

И опять открыли солнца Эту дверь.

Восходишь ты, что строгий день

Восходишь ты, что строгий день Перед задумчивой природой.

Приближается звук

Приближается звук. И, покорна щемящему звуку, Молодеет душа.

Мой любимый, мой князь, мой жених

Мой любимый, мой князь, мой жених, Ты печален в цветистом лугу.

Плудонис. Реквием

Лежать и мне в земле сырой!.. Другой певец по ней пройдет.

Люблю я страсти легкий пламень

Люблю я страсти легкий пламень Средь наших мелочных забот, —

Отзвучала гармония дня

Отзвучала гармония дня — Замирают последние песни…

Моей матери (Спустилась мгла, туманами чревата)

Спустилась мгла, туманами чревата. Ночь зимняя тускла и сердцу не чужда.

В пути — глубокий мрак, и страшны высоты

В пути — глубокий мрак, и страшны высоты?. Миндаль уже цветет, кузнечик тяжелеет,

Она стройна и высока

Она стройна и высока, Всегда надменна и сурова.

На весеннем пути в теремок

На весеннем пути в теремок Перелетный вспорхнул ветерок,

Незнакомка

По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух,

Внемлю голосу свободы

Внемлю голосу свободы, Гулу утренней земли.

Многое замолкло. Многие ушли

Многое замолкло. Многие ушли. Много дум уснуло на краю земли.

Я помню вечер. Шли мы розно

Musa, mihi causas memora! Publius Vergilius Maro[1]

Под вечер лет с немым вниманьем

Под вечер лет с немым вниманьем В былое смутно погружен,

Там сумерки невнятно трепетали

Там сумерки невнятно трепетали, Таинственно сменяя день пустой.

Учитель

Кончил учитель урок, Мирно сидит на крылечке.

Прискакала дикой степью

Прискакала дикой степью На вспенённом скакуне.

Случайному

Ты мне явился, темнокудрый, Ты просиял мне и потух.

Впечатления Рейна

Рейн — чудесная река, Хоть не очень широка.

Сгущался мрак церковного порога

Сгущался мрак церковного порога В дни свадеб, в дни рождений, похорон;

Всю зиму мы плакали, бедные

Всю зиму мы плакали, бедные. Весна отворила двери.

Глухая полночь медленный кладет покров

Глухая полночь медленный кладет покров. Зима ревущим снегом гасит фонари.

Белой ночью месяц красный

Белой ночью месяц красный Выплывает в синеве.

О да, любовь вольна, как птица

О да, любовь вольна, как птица, Да, все равно — я твой!

Ветхая избушка

Ветхая избушка Вся в снегу стоит.

Есть демон утра. Дымно-светел он

Есть демон утра. Дымно-светел он, Золотокудрый и счастливый.

О, как безумно за окном

Вы, бедные, нагие несчастливцы. Лир

Я понял смысл твоей печали

Я понял смысл твоей печали, Когда моря из глубины

Пора забыться полным счастья сном

Пора забыться полным счастья сном, Довольно нас терзало сладострастье…

Хожу по камням старых плит

Хожу по камням старых плит, Душа опять полна терзаний…

Жду я холодного дня

Жду я холодного дня, Сумерек серых я жду.

Ты помнишь — в лодке в час заката

Ты помнишь — в лодке в час заката Я задержал на миг весло?

Так окрыленно, так напевно

Так окрыленно, так напевно Царевна пела о весне.

Л. Онерва. Не страшусь

Не страшусь, пускай могила Надо мной простерла свод:

Моя сказка никем не разгадана

Моя сказка никем не разгадана, И тому, кто приблизится к ней,

Милая дева! Когда мы про тайны мирские

Милая дева! Когда мы про тайны мирские Будем слагать песнопенья, то полные звуков и вздохов

Когда докучливые стоны

Когда докучливые стоны Моей души услышишь ты,

Она молода и прекрасна была

Она молода и прекрасна была И чистой мадонной осталась,

Везде — над лесом и над пашней

Везде — над лесом и над пашней, И на земле, и на воде —

Сочельник в лесу

Ризу накрест обвязав, Свечку к палке привязав,

Превратила всё в шутку сначала

Превратила всё в шутку сначала, Поняла — принялась укорять,

Три послания

1 Всё помнит о весле вздыхающем

Всё ли спокойно в народе

— Всё ли спокойно в народе? — Нет. Император убит.

Былая жизнь, былые звуки

Былая жизнь, былые звуки, Букеты блеклых знойных роз, —

Как наши окна были

Как наши окна были близко! Я наблюдал, когда она,

Аветик Исаакян. «Видит лань — в воде»

Видит лань — в воде Отражен олень.

Она была — заря востока

Она была — Заря Востока, Я был — незыблемый гранит.

Что с тобой — не знаю и не скрою

Что с тобой — не знаю и не скрою — Ты больна прозрачной белизной.

Так. Буря этих лет прошла

Так. Буря этих лет прошла. Мужик поплелся бороздою

От знающего почерк ясный

От знающего почерк ясный Руки прилежной и прекрасной,

Порою вновь к твоим ногам

Порою вновь к твоим ногам Меня влечет души смиренье.

Ты отходишь в сумрак алый

Ты отходишь в сумрак алый, В бесконечные круги.

Байрон. l’amitie est l’amour sans ailes [1]

К чему скорбеть больной душою, Что молодость ушла?

Мы шли на Лидо в час рассвета

Мы шли на Лидо в час рассвета Под сетью тонкого дождя.

Шаги

(Из Верхарна

Крылья

Крылья легкие раскину, Стены воздуха раздвину,

Зажигались окна узких комнат

Зажигались окна узких комнат, Возникали скудные лучи,

Какая дивная картина

Какая дивная картина Твоя, о, север мой, твоя!

Явился он на стройном бале

Явился он на стройном бале В блестяще сомкнутом кругу.

Ты, отчаянье жизни моей

Ты, отчаянье жизни моей, Без цветов предо мной и без слез!

Насмешница

Подвела мне брови красным, Поглядела и сказала:

Россия

Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи,

Она пришла с мороза раскрасневшаяся

Она пришла с мороза, Раскрасневшаяся,

Как сон молитвенно-бесстрастный

Как сон молитвенно-бесстрастный, На душу грешную сошла;

На страже

Я — непокорный и свободный. Я правлю вольною судьбой.

Нас старость грустная настигнет без труда

Нас старость грустная настигнет без труда, Мы немощны теперь, и нет у нас желанья.

Поклонник эллинов — я лиру забывал

Поклонник эллинов — я лиру забывал, Когда мой путь ты словом преграждала.

Предчувствую Тебя

И тяжкий сон житейского сознанья Ты отряхнешь, тоскуя и любя.

Кругом далекая равнина

Кругом далекая равнина, Да толпы обгорелых пней

Мы пойдем на Зобеиду

Мы пойдем на «Зобеиду», — Верно дрянь, верно дрянь.

На небе зарево

На небе зарево. Глухая ночь мертва. Толпится вкруг меня лесных дерев громада,

Мне гадалка с морщинистым ликом

Мне гадалка с морщинистым ликом Ворожила под темным крыльцом.

Измучен бурей вдохновенья

Измучен бурей вдохновенья, Весь опален земным огнем,

Душа ждала, но молчаливо

Душа ждала, но молчаливо К твоим просилась берегам,

Мы в круге млечного пути

Мы в круге млечного пути, Земные замерли мечты.

Как мучительно думать о счастьи былом

Как мучительно думать о счастьи былом, Невозвратном, но ярком когда-то,

Плачет ребёнок

Плачет ребенок. Под лунным серпом Тащится по полю путник горбатый.

Мы в храме с тобою — одни, смущены

Мы в храме с тобою — одни, смущены, Взволнованы думой о боге.

Вот он, ветер

Вот он — ветер, Звенящий тоскою острожной,

Благословляю все, что было

Благословляю все, что было, Я лучшей доли не искал.

Среди гостей ходил я в черном фраке

Среди гостей ходил я в черном фраке. Я руки жал. Я, улыбаясь, знал:

Мы встречались с тобой на закате

Мы встречались с тобой на закате. Ты веслом рассекала залив.

Балаганчик (Пьеса)

Возможно, вы искали : одноименное

Я. Тегенгрен. Земля есмь

Мечтать о небесном царстве Не надо душе моей,

Рассвет

Я встал и трижды поднял руки. Ко мне по воздуху неслись

Безрадостна бывает грусть

Безрадостна бывает грусть, Как тополь, в синеву смотрящий.

Я понял смысл твоих стремлений

Я понял смысл твоих стремлений — Тебе я заслоняю путь.

Тёмно в комнатах и душно

Тёмно в комнатах и душно — Выйди ночью — ночью звездной,

Весна в реке ломает льдины

Весна в реке ломает льдины, И милых мертвых мне не жаль:

Новый блеск излило небо

Новый блеск излило небо На небесные поля,

Одной тебе, тебе одной

Одной тебе, тебе одной, Любви и счастия царице,

Помните день безотрадный и серый

Помните день безотрадный и серый, Лист пожелтевший во мраке зачах…

Dolor ante Lucem

Каждый вечер, лишь только погаснет заря, Я прощаюсь, желанием смерти горя,

Сердитый взор бесцветных глаз

Сердитый взор бесцветных глаз. Их гордый вызов, их презренье.

Ты оденешь меня в серебро

Ты оденешь меня в серебро, И когда я умру,

Бесцельный путь синеет предо мной

Бесцельный путь синеет предо мной, Далекий путь, потоками изрытый,

Ты так светла, как снег невинный

Ты так светла, как снег невинный. Ты так бела, как дальний храм.

Прощались мы в аллее дальной

Прощались мы в аллее дальной, Лежала вкруг широко тень,

Над старым мраком мировым

Над старым мраком мировым, Исполненным враждой и страстью,

Летний вечер

Последние лучи заката Лежат на поле сжатой ржи.

Твоё лицо мне так знакомо

Твоё лицо мне так знакомо, Как будто ты жила со мной.

Бушует снежная весна

Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги…

Мы — чернецы, бредущие во мгле

Мы — чернецы, бредущие во мгле, Куда ведет нас факел знанья

Успение

Ее спеленутое тело Сложили в молодом лесу.

Была и страсть, но ум холодный

Была и страсть, но ум холодный Ее себе поработил,

Аллегория

Бежали сны — сиял рассвет, И пламенеющие ро?сы

Облака небывалой услады

Облака небывалой услады — Без конца их лазурная лень.

Май жестокий с белыми ночами

Май жестокий с белыми ночами! Вечный стук в ворота: выходи!

Так. Неизменно всё, как было

Так. Неизменно всё, как было. Я в старом ласковом бреду.

Ты у камина, склонив седины

Ты у камина, склонив седины?, Слушаешь сказки в стихах.

В серебре росы трава

В серебре росы трава. Холодна ты, не жива.

Мои грехи тяжеле бед

Мои грехи тяжеле бед Перед Тобой, моя Душа.

Искусство — ноша на плечах

Искусство — ноша на плечах, Зато как мы, поэты, ценим

Ты прошла голубыми путями

Ты прошла голубыми путями, За тобою клубится туман.

Сумерки, сумерки вешние

Сумерки, сумерки вешние, Хладные волны у ног,

Эпитафия Фра Филиппо Липпи

Эпитафия сочинена Полицианом и вырезана на могильной плите художника в Сполетском соборе по повелению Лаврентия Великолепного. Здесь я покоюсь, Филипп, живописец навеки бессмертный,

Валкирия

(На мотив из Вагнера) Хижина Гундинга

Мы всюду. Мы нигде. Идем

Мы всюду. Мы нигде. Идем, И зимний ветер нам навстречу.

Истомленный дыханьем весны

Истомленный дыханьем весны, Вдохновенья не в силах сдержать,

Я ношусь во мраке

Я ношусь во мраке, в ледяной пустыне, Где-то месяц светит? Где-то светит солнце?

Не мани меня ты, воля

Не мани меня ты, воля, Не зови в поля!

Среди поклонников Кармен

Среди поклонников Кармен, Спешащих пестрою толпою,

Всё отлетают сны земные

Так — разошлись в часы рассвета. А.Б.

На улице дождик и слякоть

На улице — дождик и слякоть, Не знаешь, о чем горевать.

Похоронят, зароют глубоко

Похоронят, зароют глубоко, Бедный холмик травой порастет,

Голоса (Грустнее не бывали думы)

Первый голос Грустнее не бывали думы.

Ты твердишь, что я холоден

Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух. Да, таким я и буду с тобой:

Стою у власти, душой одинок

Стою у власти, душой одинок, Владыка земной красоты.

Жрец

Там — в синевах — была звезда. Я шел на башню — ждать светила.

Брожу в стенах монастыря

Брожу в стенах монастыря, Безрадостный и темный инок.

31 декабря 1900 года

И ты, мой юный, мой печальный, Уходишь прочь!

Иммануил Кант

Сижу за ширмой. У меня Такие крохотные ножки..

Полюби эту вечность болот

Полюби эту вечность болот: Никогда не иссякнет их мощь.

Ты свята, но я тебе не верю

Ты свята, но я Тебе не верю, И давно всё знаю наперед:

Вот он — ряд гробовых ступеней

Вот он — ряд гробовых ступеней. И меж нас — никого. Мы вдвоем.

Зову тебя в дыму пожара

Зову тебя в дыму пожара, В тревоге, в страсти и в пути.

Над синевой просторной дали

Над синевой просторной дали Сквозили строгие черты.

Вот река полноводнее

Вот река полноводнее Тянет белые льды.

Медленно, тяжко и верно

Медленно, тяжко и верно В черную ночь уходя,

Молодость

Воспоминанье жизни сонной Меня влечет под сень аллей,

Новая Америка

Праздник радостный, праздник великий, Да звезда из-за туч не видена…

Синие горы вдали

Синие горы вдали — Память горячего дня.

Я буду факел мой блюсти

Я буду факел мой блюсти У входа в душный сад.

Близятся выборы в думу

Близятся выборы в Думу: Граждане, к урнам спешите.

Верю в солнце завета

И Дух и Невеста говорят: прииди. Апокалипсис

Вербная суббота

Вечерние люди уходят в дома. Над городом синяя ночь зажжена.

Смейся, паяц, но плакать не смей

Смейся, паяц, но плакать не смей! Я опять на подмостках. Мерцают опять

Там жили все мои надежды

Там жили все мои надежды, Там мне пылал огонь земной,

Гадай и жди

Гадай и жди. Среди полночи В твоем окошке, милый друг,

Ты — буйный зов рогов призывных

Ты — буйный зов рогов призывных, Влекущий на неверный след,

Последняя часть философской поэмы

Ты, о, Афина бессмертная С неумирающим Эросом!

Двойник

Однажды в октябрьском тумане Я брёл, вспоминая напев.

На юге Франции далекой

На юге Франции далекой, Встречая пышную весну,

Ты — злая колдунья

Ты — злая колдунья. Мой вечер в огне — Багрянец и злато горят.

Не жди последнего ответа

Не жди последнего ответа, Его в сей жизни не найти.

Кто-то шепчет и смеется

Кто-то шепчет и смеется Сквозь лазоревый туман.

Я живу в пустыне

Я живу в пустыне. Нынче, как вчера.

Сквозь винный хрусталь

В длинной сказке Тайно кроясь,

Мой месяц в царственном зените

Мой месяц в царственном зените. Ночной свободой захлебнусь

Вот — в изнурительной работе

Вот — в изнурительной работе Вы духу выковали меч.

Медленно в двери церковные

Медленно в двери церковные Шла я, душой несвободная,

Высоко с темнотой сливается стена

Высоко с темнотой сливается стена, Там — светлое окно и светлое молчанье.

Всё бытие и сущее согласно

Всё бытие и сущее согласно В великой, непрестанной тишине.

Байрон (отрывок)

Бесплодные места, где был я сердцем молод, Аннслейские холмы!

Смолкали и говор, и шутки

Смолкали и говор, и шутки, Входили, главы обнажив.

Ловлю дрожащие, хладеющие руки

Ловлю дрожащие, хладеющие руки; Бледнеют в сумраке знакомые черты!..

Ты хочешь знать мировоззренье

Ты хочешь знать мировоззренье, Мятежных дней моих порыв?

В лапах косматых и страшных

В лапах косматых и страшных Колдун укачал весну.

Еще воспоминание

Опять я еду чистым полем, Всё та же бледная луна,

Погоня за счастьем (рош-гросс)

Отвека люди служат богу, Тому, кого незримый гнет

Уходит день. В пыли дорожной

Уходит день. В пыли дорожной Горят последние лучи.

Война горит неукротимо

Война горит неукротимо, Но ты задумайся на миг, —

Зайчик

Маленькому зайчику На сырой ложбинке

Поэма (Старый розовый куст, колючий, пыльный, без листьев)

Старый розовый куст, колючий, пыльный, без листьев, Грустно качал головой у подножья высокой бойницы.

Я всё гадаю над тобою

Я всё гадаю над тобою, Но, истомленный ворожбой,

Петроградское небо мутилось дождем

Петроградское небо мутилось дождем, На войну уходил эшелон.

Душа! Когда устанешь верить

Душа! Когда устанешь верить? Весна, весна! Она томна,

На серые камни ложилась дремота

На серые камни ложилась дремота, Но прялкой вилась городская забота.

Все огни загораются здесь

Все огни загораются здесь. Там — туманы и мертвенный дым, —

О, не смотри в глаза мои с укором

О, не смотри в глаза мои с укором, Не призывай к безмолвию и сну!

Принявший мир, как звонкий дар

Принявший мир, как звонкий дар, Как злата горсть, я стал богат.

Когда-то долгие печали

Когда-то долгие печали Связали нас.

Рождество

Звонким колокол ударом Будит зимний воздух.

Ты отошла, и я в пустыне

Ты отошла, и я в пустыне К песку горячему приник.

Легенда

Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли? — Весна плыла высоко в синеве.

Ты не научишь меня проклинать

Ты не научишь меня проклинать, Сколько ни трать свои силы!

Я жалобной рукой сжимаю свой костыль

Я жалобной рукой сжимаю свой костыль. Мой друг — влюблен в луну — живет ее обманом.

Мою гармонию больную

Мою гармонию больную Прими, у сердца схорони,

Ты уходишь от земной юдоли

Ты уходишь от земной юдоли, Сердца лучшего любовь тебе несут.

Усталость

Кому назначен темный жребий, Над тем не властен хоровод.

Ночь. Город угомонился

Ночь. Город угомонился. За большим окном

Восходя на первые ступени

Восходя на первые ступени, Я смотрел на линии земли.

Меня бессонница томила

Меня бессонница томила, — Недуг безумный и глухой, —

Влюбленность (И опять твой сладкий сумрак, влюбленность)

И опять твой сладкий сумрак, влюбленность. И опять: «Навеки. Опусти глаза твои».

Ты не даешься и не исчезаешь

Ты не даешься и не исчезаешь… Так ты неуловим? Так ты доступен

Когда ты загнан

Когда ты загнан и забит Людьми, заботой иль тоскою;

Снова ближе вечерние тени

Снова ближе вечерние тени, Ясный день догорает вдали.

Я недаром боялся открыть

Я недаром боялся открыть В непогодную полночь окно.

Возмездие. Первая редакция поэмы (Варшавская поэма)

Посвящается сестре моей Ангелине Блок 1

Приветный Лель, не жду рассвета

Приветный Лель, не жду рассвета, Но вижу дивный блеск вдали;

Я — человек и мало богу равен

Моей матери Я — человек и мало богу равен.

Вхожу наверх тропой кремнистой

Вхожу наверх тропой кремнистой, Смотрю вперед: там всё молчит,

Она прекрасна — нет сомненья

La virginella e simile alla rosa.[1] Она прекрасна — нет сомненья,

Загол

В Дельфийском храме новый бог Над камнем Пифии священной

Хоть все по-прежнему певец

Хоть все по-прежнему певец Далеких жизни песен странных

Шли мы стезею лазурною

Шли мы стезею лазурною, Только расстались давно…

Есть в дикой роще, у оврага

Есть в дикой роще, у оврага, Зеленый холм. Там вечно тень.

Я ухо приложил к земле

Я ухо приложил к земле. Я муки криком не нарушу.

Шар раскаленный, золотой

Борису Садовскому Шар раскаленный, золотой

Ночная фиалка. Сон

Миновали случайные дни И равнодушные ночи,

Душа молчит. В холодном небе

Душа молчит. В холодном небе Всё те же звезды ей горят.

На обряд я спешил погребальный

На обряд я спешил погребальный, Ускоряя таинственный бег.

Старость мертвая бродит вокруг

Старость мертвая бродит вокруг, В зеленях утонула дорожка.

Бедная, клонишься ты

Бедная, клонишься ты В злую дорожную пыль.

Любопытство напрасно глазело

Любопытство напрасно глазело Из щелей развратных притонов.

Они говорили о ранней весне

Они говорили о ранней весне, О белых, синих снегах.

В густой траве пропадешь с головой

В густой траве пропадешь с головой. В тихий дом войдешь, не стучась…

С мирным счастьем покончены счеты

С мирным счастьем покончены счеты, Не дразни, запоздалый уют.

В своих мы прихотях невольны

В своих мы прихотях невольны, Невольны мы в своей крови.

Миры летят. Года летят. Пустая

Миры летят. Года летят. Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз.

Никто не умирал. Никто не кончил жить

Никто не умирал. Никто не кончил жить. Но в звонкой тишине блуждали и сходились.

Рютбёф. Действо о Теофиле

трувера XII–XIII столетия Теофил, история которого обработана в XII столетии на народном языке в забавной драматической форме «миракля» («чуда»), — историческое лицо. Это был «эконом», vidame одной церкви в Киликии, около 538 года. События его жизни издавна занимали духовных и светских писателей. История Теофила первоначально написана по-гречески его учеником Евтихианом и переведена в прозе на латинский язык диаконом Павлом из Неаполя.

Утро в Москве

Упоительно встать в ранний час, Легкий след на песке увидать.

Сомкни уста. Твой голос полн

Сомкни уста. Твой голос полн Страстей без имени и слова.

День поблек, изящный и невинный

День поблек, изящный и невинный, Вечер заглянул сквозь кружева.

З. Топелиус. Рабочая песня

Рабочие-други, наш радостен труд Финляндии, матери нашей.

Моя душа — страна волшебных дум

Моя душа — страна волшебных дум, Потух огонь — и думы отлетели,

В дрожащем эфире

В дрожащем эфире Светила купались чудесно.

Ты из шопота слов родилась

Ты из шопота слов родилась, В вечереющий сад забралась

Все кричали у круглых столов

Все кричали у круглых столов, Беспокойно меняя место.

Разлетясь по всему небосклону

Разлетясь по всему небосклону, Огнекрасная туча идет.

Аветик Исаакян. «Быстролетный и черный орел»

Быстролетный и черный орел С неба пал, мою грудь расклевал,

Дали слепы, дни безгневны

Дали слепы, дни безгневны, Сомкнуты уста.

Когда кончается тетрадь моих стихов

Когда кончается тетрадь моих стихов, И я их перечту, мне грустно. Сердце давит

Гейне «Только платьем мимоходом»

Только платьем мимоходом До меня коснешься ты —

Моей матери (Чем больней душе мятежной)

Чем больней душе мятежной, Тем ясней миры.

Не бойся умереть в пути

Не бойся умереть в пути. Не бойся ни вражды, ни дружбы.

Облит последними лучами

Облит последними лучами, Чудесно вечереет день.

Мне в душу просится былое

Мне в душу просится былое… Гоню насмешливый призрак,

Я жду призыва, ищу ответа

Я жду призыва, ищу ответа, Немеет небо, земля в молчанье,

Давно хожу я под окнами

Давно хожу я под окнами, Но видел ее лишь раз.

Аветик Исаакян. «Схороните, когда я умру»

Схороните, когда я умру, На уступе горы Алагяза,

Зачем, зачем во мрак небытия

Зачем, зачем во мрак небытия Меня влекут судьбы удары?

Там, в полусумраке собора

Там, в полусумраке собора, В лампадном свете образа.

Тебя я встречу где-то в мире

Тебя я встречу где-то в мире, За далью каменных дорог.

Кто заметил огненные знаки

Кто заметил огненные знаки, Не уйдет безмолвный прочь.

Под масками

А под маской было звездно. Улыбалась чья-то повесть,

Была пора — в твоих глазах

Была пора — в твоих глазах Огни безумные сверкали:

Стоит ли вечно томиться

Стоит ли вечно томиться, Можно ль о прошлом вздыхать,

Он уходил, а там глубоко

Он уходил, а там глубоко Уже вещал ему закат

Усталый от дневных блужданий

Усталый от дневных блужданий Уйду порой от суеты

Отчего я задумчив хожу

Отчего я и сам всё грустней И болезненней день ото дня?..

Золотит моя страстная осень

Золотит моя страстная осень Твои думы и кудри твои.

Завтра рассвета не жди

Завтра рассвета не жди. Завтра никто не проснется.

Обреченный

Тайно сердце просит гибели. Сердце легкое, скользи…

Молчу и сумрачно гляжу

Молчу и сумрачно гляжу На берег дальный. Сердцу мнится,

Король на площади

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Король — на террасе дворца.

Говорили короткие речи

Говорили короткие речи, К ночи ждали странных вестей.

Ответ

С.М. Соловьеву Сквозь тонкий пар сомнения

И я, неверный, тосковал

И я, неверный, тосковал, И в поэтическом стремленьи

Полна усталого томленья

Полна усталого томленья, Душа замолкла, не поет.

Хоронил я тебя, и, тоскуя

Хоронил я тебя, и, тоскуя, Я растил на могиле цветы,

Туда, где небо с океаном

Туда, где небо с океаном Слилось в неясную черту,

Я коротаю жизнь мою

Я коротаю жизнь мою. Мою безумную, глухую:

Вот он — Христос — в цепях и розах

Евгению Иванову Вот он — Христос — в цепях и розах

Ты просишь ответа на страшный вопрос

Ты просишь ответа на страшный вопрос: Живут ли в душе моей речи,

Болотистым пустынным лугом

Болотистым пустынным лугом Летим. Одни.

Перуджия