Ты простерла белые руки И легла в задумчивый гроб. Я стою и слушаю стуки, У окошка — снежный сугроб. Дышу — и думаю радостный: «В этом теле я видел дрожь». И трепет объемлет сладостный, На полу — окровавленный нож.